Лисенок, будто поняв смысл произнесенных Засечным слов, бросил на него косой прощальный взгляд и припустил по прибитому ветром песку так быстро, что через миг пропал из виду, успев только махнуть хвостом на восток.
— Куда мне на восток? Под американские ракеты в Турции разве что…
Последнюю треть пути Засечный вел машину на высоте в пятьдесят метров. Пилоты-любители знают, что это за удовольствие, когда самолет реагирует на любую складку местности и трясется, как телега по булыжной мостовой…
Над Грецией вслед за ним поднялись два истребителя. Его долго увещевали по радио, которого у Засечного на борту и в помине не было.
Потом один из пилотов вывел свою машину на параллельный курс, чтобы подать нарушителю воздушного пространства сигнал посадки — большой палец книзу. Под самолетом Засечного расстилалась морская гладь, о посадке на воду с его летной квалификацией мог помышлять только умалишенный. Засечный чуть надавил на штурвал, и плоскости крыльев начали срывать пену с барашков высоких волн. Преследовавший его «Фантом» явно не рассчитал силы и с ходу зарылся в пенные буруны.
Этот самолет из состава миротворческих сил по поддержанию гражданского порядка в бывшей Югославии Гаагский трибунал со временем занесет в актив Засечному, хотя он на тот момент лишь приблизительно разбирался в событиях на Балканах и решительно ничего не имел против американского парня, которому так хотелось навести свой порядок в этой части мира.
После того как американский истребитель исчез под волнами, в эфире поднялась целая буря, благо что Засечный не мог слышать даже самых ее отдаленных отголосков из-за неисправной радиостанции.
За ним вдогонку неслись уже несколько самолетов. С каких-то кораблей его обстреляли ракетами, но они сбились с курса по слишком низко летящей цели и самоликвидировались. Опасней всего были зенитные пулеметы, которые одной очередью могли превратить старый «Дуглас», под самую завязку набитый бочками с горючим, в пылающий факел. Но при высоком волнении на море зенитки его ни разу не зацепили.
На закате тень от самолета неслась по морю далеко впереди, словно лидировала в этой бешеной гонке. Руки немели на штурвале. Самолет уводило прямо на высокие белые скалы. Засечный принял штурвал на себя, отжал левую педаль и подал вперед ручку газа.
Машину чуть не завалило воздушными потоками у самых скал в левый штопор, но Засечному удалось выровнять самолет, хотя от сильного броска лопнули джутовые крепления, связывавшие поставленные на дно бочки, и теперь они катались по салону, как кегли по кегельбану.
Под крылом промелькнули желтые поля, тянувшиеся почти до горизонта. Засечный решил больше не искушать судьбу — в темноте все равно не отыскать извилистой линии Дуная, чтобы по фарватеру выйти к границам бывшего Союза. Он грузно опустил машину на кукурузное поле, погубив на нем половину урожая.
После долгих лет, проведенных на чужбине, Засечный не сразу понял, что он не дома, не на Украине или еще где-нибудь на территории Советского Союза. Его спрашивали, он отвечал, затем спрашивал он, ему тоже отвечали.
И только после того, как крестьяне привели его в деревню, Засечный по качеству каменных домов и по порядку на улицах понял, что он все-таки за границей, в югославской Черногории. Потом ему так и не удалось никого убедить, что самолет с топливом прилетел не из России с братской помощью.
В бывшей Югославии он чувствовал себя почти как дома, но в Москве и даже родной деревне Засеке, что на Брянщине, он был никому не нужен…
Когда он по совету отца Мирослава сошел с поезда в Брянске, то первым делом уговорил левака на иномарке подкинуть его за доллары в Клинцовский район.
— Там радиация, шеф, — заявил водила. — Меньше чем за сотнягу не повезу.
— Ты же сам в ту сторону едешь!
— Так до Клинцов только, а в твою Засеку пусть тебя брянский волк верхом подкинет.
Лежа на голом тюфяке в разграбленной дочиста хате, он представил себе Зинку, хлопочущую у русской печи. Вот это ей было бы по нраву. Русская грязь на улицах ничем не отличается от африканской. Но радиационная деревня была вычеркнута из списков населенных пунктов, люди переселены, и никогда Зинке не хлопотать с ухватом у русской печи.
В разгромленном детском садике размерзлись все батареи. Вода в охранном агентстве «Секретная служба» отсутствовала. Нестерпимо пахло кошачьей мочой. Выбитые стекла лишь кое-где были заставлены фанерками. В ржавом сейфе хранилась какая-то мелочная документация по розничной торговле и мелкому опту. Было заметно сразу — детский сад после приватизации сменил не одного хозяина. Скиф с Лопой заглянули во все закутки загубленного здания — ничего подозрительного, только льдинки хрустели под ботинками да с визгом разбегались из-под ног голодные одичавшие кошки. В бывшем кабинете заведующей стыли от холода на цементном полу оба связанных уголовника. Переносной обогреватель со скрежетом гнал в их сторону теплый воздух. Липовые милиционеры переоделись и выглядели теперь обыкновенными гражданами, которых не отличишь в толпе.
— Братья, что ли? — присмотрелся к ним Засечный.
— Братья Климовы, — кивнул старший. — Я Дмитрий Дмитриевич, для друзей — Дим Дымыч. Курю много… А это мой младший, Вадим, для друзей просто — Димыч. Я обыкновенный армейский подполковник, а он у нас шишка — майор генштабовский.
— Подрабатываете тут, значит? — с брезгливостью оглядел комнату Скиф.
— Меня знатно подработали, — хмыкнул Засечный, приглаживая рыжий хохолок на макушке. — В темном подъезде из баллончика нервно-паралитическим газом под самый нос хорьки пшикнули.
— Бес попутал, мужики, — взмолился старший. — Нищета заела, мать ее… На основной службе отгулы вымаливаем, а все больше по вечерам и выходным эту конуру караулим.
— На нас тебе обижаться не за что, — добавил младший.
— На вас — нет, а вот на этих… — Засечный закатил увесистую оплеуху одному на полу.
На столе задребезжал разбитый телефон. Старший послушал трубку и мрачно сообщил:
— Хозяин звонил — едет сюда.
— Много он вам платит? — поинтересовался Скиф.
— Первый месяц служим, денег еще не видели. Для семьи иногда продукты перепадают… Я тещу похоронил, в долги влез. А он, гад… Мол, уберете убийц-отморозков — и доброе дело сделаете, и пять штук «зеленых» в карман с братом положите, с долгами расплатитесь.
— Жох ваш хозяин, — зло хохотнул Засечный. — Кровью вас замарать хочет, чтоб на крючке всегда держать… Имею желание в харю заглянуть его и понять, откуда такие берутся.
— Бог милостив, — пробормотал подавленно Дымыч. — Уберег…
— Была задумка у жоха нашего, — вставил младший Димыч, — тепленьких «новых русских» из кабаков по домам развозить. Ну, из казино, ресторанов, с малин ихних. Лицензия на частный извоз у него имеется.