– Я, папа, не знаю, что произошло, но мне начинает казаться, что все это не случайно. Люди шепчут разное.
Неожиданная смерть крепкого, полного сил мужчины всегда вызывает недоуменные вопросы, а уж когда этот мужчина владеет состоянием под сто миллионов евро, там уже не вопросы, а расследование. И хотя эксперты в один голос утверждали, что Сергей Веснин умер по естественным причинам, люди все равно шептались.
– А если честно, папа, я тебя немножко обманул. Похоже, в ближайшее время мне придется очень тяжело.
* * *
«Подмеченная тобой сентиментальность есть, легенды охотно пересказывают, все-таки история. Но никто этот корпус не любит, никто не хочет в нем работать…»
Фраза Ольги продолжала звучать в ушах Юли, так же как и слова Халидова:
«Мы все одновременно подумали, что напрасно устроили вечеринку на „Малой Земле…“»
И Митина:
«Я решил, что будет неправильно сносить „Малую Землю“. Просто неправильно…»
Старинный корпус оставил след в душе каждого из собеседников молодой журналистки и – Юля в этом не сомневалась – в душе каждого работника Михайловской больницы.
«Но почему? Только из-за того, что „Малая Земля“ – самая старая постройка на территории?»
На первый взгляд – да, ибо древние дома всегда порождают мифы. Но слишком уж серьезно говорили о старом корпусе и Митин, и Халидов, и Ольга. Каждый из них в какой-то миг переставал шутить, и из-под маски благодушия появлялся… Страх? Нет. Настороженность? Пожалуй – да, именно настороженность. В глубине своих прагматичных душ они понимали, что знакомая, досконально изученная «Малая Земля» в действительности представляет собой загадочную «terra incognito».
А все неизвестное порождает настороженность.
Внешне же в «Малой Земле» не было ничего странного или пугающего. Обычный старый дом, небольшой, но элегантный. Ведь строили здание в те времена, когда комфорт и удобство еще не подавили красоту, и философия сложения камней в единое целое была совсем иной, нежели сейчас.
«Единственная легенда о „Малой Земле“, в которую я верю, заключается в том, что граф Михайлов хотел „Малую Землю“ снести, да не успел. Но в завещании об этом написал. И наследники не стали, хотя тоже хотели. И все, кто больницей руководил, все хотели снести „Малую Землю“. И ни у кого не получалось…»
Куча легенд и баек: повесившаяся барышня, убийства раненых, притон, перестрелка… Дом не замыкался на прошлом, заставлял сочинять о себе все новые и новые небылицы. Кровавые, смешные, загадочные… А главное, что помимо настороженности, несмотря на то что «Малую Землю» не любят, Юля чувствовала сквозящую в рассказах о старинном корпусе теплоту. Даже Халидов, который очевидно побаивался загадочного дома, говорил о нем с тихой, грустной теплотой.
«Малая Земля» притягивала и отталкивала.
И поэтому девушке очень захотелось поговорить с теми, кто каждый день приходит в старое здание на службу. Посмотреть на этих людей. Ведь они не могут не знать всех тех легенд, что ходят по больнице, не могут не испытывать тех же чувств, что и коллеги. Ведь у них должны быть какие-то мысли о доме, в котором они проводят свою жизнь.
А еще Юля хотела попасть внутрь. Ей казалось, что это очень важно.
– А теперь смотри внимательно, Бандера, – усмехнулся Карбид. – Я забираю трефу на туза и отдаюсь Бизону в бубну. Так, Бизон? Ведь старшая бубна у тебя?
– У меня, – признался лохматый.
– Ты подглядывал! – возмутился Бандера. – Карбид, так нечестно!
– Я не подглядывал, я просчитывал, – отрезал Герман. – Бизон, ты забираешь?
– А куда мне деваться?
– И куда ходишь?
– А это важно?
– Разумеется.
Бизон задумался. Бандера уставился в карты, его губы беззвучно шевелились. Белобрысый даже не заметил, что толстый енот, к тихой радости окружающих, подобрался к стулу и принялся покусывать его брюки.
– В пику, – выдохнул, наконец, Бизон. – Вот!
И положил на стол девятку.
– Самое смешное, Бизон, тебе было совершенно все равно во что выходить. – Карбид положил рядом семерку. – Потому что все остальное забирает наш друг Бандера.
– Правда?
– Правда. – Герман разложил на столе все свои карты. – Ведь так, Бандера?
Тот громко выругался. И тут же еще раз, вытаскивая лапы Агавы из накладного кармана штанов.
– Пошел прочь, обжора! Не видишь – проигрываю!
Арчибальд и Черепаныч заулыбались. Енот обиженно проворчал что-то и вперевалочку удалился под стул Карбида.
– Йа! – Бизон радостно хлопнул по столу ладонью. – А ты нужный товарищ, брат Бандера! Весь отрицательный «ералаш» собрал! Молодец.
– Не весь, – пробурчал расстроенный парень. – Минус две взятки.
– Минус две пустые взятки!
Заказного «кинга» играли в кинозале, установив на эстраде лакированный, неуместно элегантный ломберный столик на изогнутых ножках. Карбид скинул свитер, оставшись лишь в синей майке с изображением красного гарцующего жеребца и надписью «Кони пляшут!». Он не выпускал изо рта сигару, изрядно надымил, а потому в небольшом зале было довольно душно. Впрочем, никого это обстоятельство не смущало. Черепаныч, четвертый партнер, крутил самокрутки, Арчибальд, не признающий ничего, кроме преферанса, а потому оставшийся зрителем, посасывал коротенькую трубку, Бизон и Бандера периодически тянули сигареты.
– Моя сдача. – Карбид принялся тасовать карты, поглядывая, что Черепаныч записывает в «простыню». – Бандера, ты здорово просел. Смотри, в рабство продадим.
– Кому я нужен?
– Какой-нибудь дамочке сгодишься, брат Бандера, – хихикнул Бизон.
– У тебя «гора» не меньше.
– Меньше.
– Это потому, что Черепаныч пишет, а не я.
– Тебе раз доверили…
– Я не виноват, что вы плохо читаете римские цифры!
– Это были просто черточки!
– Ты идиот, брат Бизон! Если ты плохо учился в школе…
– Благодаря необычности своего явления, кометы, затмения и метеориты, которые обычно называли «падающими звездами», вызывали неподдельное изумление у людей древности, – безапелляционно заявил стоящий в углу приемник. – Им приписывали такие стихийные бедствия, как бури, наводнения и землетрясения. В зороастризме падающие звезды рассматривались как демонические сущности, которые изменяют космический порядок, определяемый системой неподвижных звезд…
Арчибальд, на правах хозяина помещения, поднялся и выключил радио.
Игроки переглянулись.
– Кстати, о сущностях, изменяющих космический порядок, – буркнул Черепаныч. – Кто-нибудь знает, где Ясень?