— Ветров!
— Я!
— Хватит бока отлёживать, пополнение прибыло, к себе в разведку людей отбирать будем. Собирайся!
Голому собраться — только подпоясаться.
Старший лейтенант критически оглядел его:
— Вид у тебя, Ветров, какой-то не геройский.
— Какой есть.
— Медали ему на грудь не хватает, товарищ комвзвода! — вынырнул из-за плеча Мокрецова старшина.
— Будут ещё медали, старшина! Ветров у нас недавно, но уже проявил себя достойно!
Они пришли к штабу дивизии. Здесь уже построились бойцы маршевой роты. По традиции, первым выбирал себе пополнение Мокрецов.
— Фронтовики есть? Шаг вперёд!
Из строя шагнули вперёд десятка два солдат.
— Я командир разведвзвода старший лейтенант Мокрецов. Желающие служить в разведке есть? Только добровольцы!
Сделали ещё шаг вперёд человек восемь.
— Ко мне!
Добровольцы подбежали к старшему лейтенанту.
— Отойдём в сторонку.
Дальше отбирали себе пополнение из вновь прибывших артиллеристы, миномётчики, связисты. В пехоту попадал разряд — «необучен, годен к строевой».
А Мокрецов стал опрашивать добровольцев — кто где служил, сколько был на фронте, как попал в маршевую роту. Двоих он сразу отобрал во взвод: один служил в разведке ещё в финскую войну, второй был пограничником. Ещё двое были спортсменами, ребятами подтянутыми. Таких обучить, поднатаскать немного — и будут не хуже старожилов взвода. Хотя слово «старожил» для фронтовой разведки не совсем подходящее: состав взвода быстро менялся из-за гибели или ранений бойцов.
Двое воевали в пехоте, были в окружении — мужики на немцев злые, хлебнувшие лиха. А двоих комвзвода отправил назад, в общий строй. Повоевать они почти не успели — выбыли в госпиталь по ранению, да и физически были слабые. Таких месяц откармливать надо, и только потом обучать. Но на это не было времени. Разведвзвод — не санаторий. Поступит приказ — его исполнять надо.
Командир взвода переписал фамилии бойцов, собрал красноармейские книжки и пошёл в штаб — нужно было внести новобранцев в списки части.
Бойцы обступили Алексея:
— Ты из разведки?
— Так точно.
— И как там?
— Скоро всё сами увидите.
— Что же у тебя ордена или хотя бы медали нет?
— Стало быть, не заслужил ещё.
Бойцы отошли с разочарованными лицами. А чего они хотели? Чтобы он про лихие подвиги им рассказал? Так не было подвигов, была только трудная, тяжёлая и очень опасная солдатская работа. Был холод, зачастую — недоедание, грязь — вот что такое разведка.
Мокрецов вышел из штаба повеселевший, раздал бойцам их документы.
— Ветров!
— Я!
— Веди пополнение во взвод. Пусть старшина организует, у кого чего не хватает, оружие выдаст. А то как с гауптвахты! — И ушёл в штаб.
— Пошли, орлы!
Маршевая рота с удивлением смотрела, как пополнение разведвзвода нестройно зашагало в сторону деревни. А как же строй, удалая песня? Если это и было, так в далёком тылу.
Старшина выдал пополнению тёплые кальсоны, портянки, заменил брезентовые поясные ремни на кожаные. Потом спросил у Алексея:
— Какое оружие командир приказал им выдать?
— Не сказал.
— Сам-то как думаешь?
— Ты старшина, тебе думать надо. Я бы автоматы выдал.
— С автоматами беда. Советских — один ППД и один ППШ только. А с немецкими разрешено только в рейды.
— Дай трёхлинейки тогда. Когда придёт время к немцам в тыл идти, заменишь.
Старшина так и сделал.
Наутро Мокрецов выстроил пополнение.
— Сейчас пойдём стрелять — поглядим, на что вы способны.
Для стрельбы использовался неглубокий овраг километрах в трёх от штаба. Устроить стрельбище ближе — штабные всполошатся: не немцы ли окружают? В 41–42 годах окружения панически боялись.
К снарядным ящикам прикрепили бумажные мишени.
— Первой тройке — зарядить оружие!
Бойцы из обойм зарядили магазины.
— Положение для стрельбы лёжа принять! Пять выстрелов беглым — огонь!
Нестройно захлопали выстрелы. Когда прозвучал последний, комвзвода скомандовал:
— Открыть затворы! К мишеням — марш!
Результаты стрельбы были плачевные. На сто метров — дальше не позволяла длина оврага — лишь двое из троих бойцов попали в мишени, у одного в бумаге — ни единой пробоины.
Бойцы оправдывались:
— Оружие не пристреляно…
И вторая тройка тоже не отличилась в стрельбе.
Мокрецов подозвал Алексея:
— Стреляешь нормально?
— Вроде бы…
— Тогда покажи им. Пять выстрелов беглым.
— Так точно!
Алексей подошёл к бойцам пополнения.
— У кого винтовка не пристреляна?
— У меня, — протянул ему свою трёхлинейку один из бойцов, — красноармеец Дубинин.
— Давай сюда! И патроны.
Алексей не стал ложиться — на охоте чаще стреляют из положения стоя. Он вскинул винтовку. Выстрел, второй… Только гильзы отлетали.
Когда прозвучало пять выстрелов, бойцы гурьбой направились к мишени — всем не терпелось посмотреть, как стреляет разведчик.
В центре мишени вместо «десятки» зияла одна сплошная дыра.
— Ни фига себе?! — удивился кто-то. — Мне, чтобы так стрелять, очень долго тренироваться надо.
Комвзвода толкнул Алексея локтем в бок.
— Молодца, не осрамил разведку! Вот ты учить их стрельбе и будешь. Даю два дня!
— Разве их за два дня научишь?
— Больше времени нет! — старлей развёл руками.
На обратном пути комвзвода спросил:
— Ты где так стрелять научился? В первый раз такую стрельбу вижу.
— Охотник я, в Сибири всю жизнь жил, охотой кормился. Патроны дорогие, промахнулся — денежка ушла из кармана.
— Тебе бы в снайперы, да в разведвзводе хорошие стрелки тоже нужны. Ты для нас как находка: и минёр, и стрелок отменный, — комвзвода в восхищении покрутил головой.
Когда они уже добрались до изб, Алексей спросил:
— Из чего их стрелять учить? С трёхлинейками в немецкий тыл не ходят.
— Мыслишь правильно. Из автоматов, конечно. Да патронов не жалей, бери завтра «цинк» и учи. Что хочешь делай, но через два дня они должны попадать в мишень.