Фельдфебель, видимо, уже знал все укромные места. Он завёл Павла в небольшую подсобку. Расположились за столом. Павел достал из сухарной сумки сало, порезал его тоненькими ломтиками. Сало было розоватым, с прослойками мяса. У фельдфебеля загорелись глаза.
— Подожди немного.
Он исчез и явился с кирпичиком хлеба армейской выпечки.
— Разливай, гренадёр.
Павел щедро плеснул шнапса ему в стакан, себе налил немного.
Фельдфебель это заметил.
— Долей себе.
— Увольте, не могу уже больше пить.
Они подняли стаканы.
— За то, чтобы выжить на этой войне, — провозгласил тост фельдфебель.
Они выпили и принялись за хлеб с салом. Прожёвывая кусок, фельдфебель закатил от удовольствия глаза.
— Давно такого не ел. Погоди-ка, вспомню. Пожалуй, с сорок первого года, когда мы только на Украину вошли. Да, точно!
Павел снова разлил шнапс. Фельдфебель явно любил выпить и хорошо закусить. Надо взять на заметку.
Они выпили за победу. Глаза у фельдфебеля заблестели, щёки порозовели.
— Пауль, ты хороший малый! Можешь называть меня Гюнтером.
Павел разлил остатки шнапса в стаканы. Они выпили ещё раз.
— Если что-то надо будет — обращайся, всегда помогу. Я в ремонтной роте второй год, всё и всех знаю. Раньше танкистом был, на T-III. После ранения сюда попал. Так что фронтовика хорошо понимаю, сам был в этой шкуре.
— Спасибо, Гюнтер, ты меня выручил. Поверишь, после того, как экипаж мой сгорел, как помутилось в голове. Сколько выпил и с кем — не помню.
— Бывает. Я до войны моряком был на сухогрузе. Бывало, в порт придём — так с парнями накачаемся, что не можем вспомнить, как наш корабль называется и в какой стороне порт.
— Не знал, что ты моряк. А почему не на флоте служишь?
— Я механиком был, при двигателях. На море опасно, американская авиация или английский крейсер посудину потопят, и что делать? Нет уж, на земле спокойнее.
— Гюнтер, ты мудрый человек. Ты ешь сало. А хочешь, забери его себе, я ещё найду.
— Ты свой парень, Пауль! Держись меня, вместе не пропадём.
Гюнтер тут же завернул сало в бумагу и спрятал в сухарную сумку.
— Сумка-то у тебя пехотная, за танкистами такие не числятся.
— Даже не помню, где я её взял. Забери себе.
— Как служится тебе, Пауль?
— Спасибо, Гюнтер, хорошо. Лучше здесь крутить гайки, чем в танке идти в атаку.
— Правильно, Пауль. Жизнь одна, и её надо беречь.
Гюнтер полез в нагрудный карман френча и достал фотографию.
— Смотри, это моя семья — жена Эльза и наследник, Курт. Здесь ему пять лет, снимок ещё довоенный.
Павел взял фото и сделал вид, что ему интересно. Немцы — народ сентиментальный, почти все носят с собой семейные фото.
Вернув фото фельдфебелю, он сказал:
— У тебя красивая жена и замечательный парень.
— Правда? — обрадовался Гюнтер. — Я рад, что ты заметил. Ты померанец?
— Да, из Кольберга.
— Я из Мекленбурга. Ты, кроме того, что гайки крутишь, ещё что-нибудь способен делать?
— Двигатель хорошо знаю, могу их ремонтировать.
— Так ты же ценный специалист! — ещё больше обрадовался Гюнтер. — Подойди ко мне с утра, что-нибудь придумаем.
С утра после завтрака Павел подошёл к Гюнтеру. Он не надеялся, что фельдфебель вспомнит о данном обещании, но Гюнтер, хоть и выпил вчера, слово своё сдержал.
— Хватит тебе с гусеницами возиться, это работа для сильных и тупых. Пойдём, — он подвёл Павла к двигателю «Пантеры».
— Мы получили его из ремонта. Сможешь установить на танк?
— Попробую.
Работа эта — не из самых сложных. Павел лебёдкой погрузил двигатель в моторный отсек, закрутил все гайки и трубопроводы. Работы много, трубочек, шлангов и проводов полно.
Уже к вечеру он залил масло, воду в радиатор и запустил двигатель. Тот ровно зарокотал.
Гюнтер услышал звук работающего мотора и вышел из конторки.
— Ты уже всё сделал? — изумился он.
— Так точно, господин фельдфебель.
— Глуши.
Павел заглушил мотор.
— Руки у тебя, парень, из нужного места растут, но соображаешь ты туго.
— Почему? — удивился Павел.
— По нормативам на эту работу отводится два дня.
— Понял, следующий раз не буду торопиться.
— С тебя причитается, Пауль! Понравилось на новом месте?
— О да, Гюнтер! Всё лучше, чем надрываться на ходовой части. Спасибо. У вас где-нибудь есть солдатская пивная?
— В селе — забыл название. Русские названия такие сложные.
— Вечером наведаемся? Я угощаю.
— Тогда обязательно.
Павел еле отмыл руки от масла. Немцы были чистюли и педанты, и идти в пивную с грязью под ногтями было не принято.
Вечером в казарму заглянул Гюнтер и заговорщицки подмигнул. Павел вышел вслед за ним.
— Садись.
За углом казармы стоял лёгкий бронеавтомобиль Kfz 221, состоящий в танковых частях, в разведке и у командиров батальонов и бригад.
Усевшись, Павел спросил:
— Откуда?
— Пригнали на техобслуживание. Это машина командира штаба сто четырнадцатого панцергренадёрского полка. А мы на ней в пивную съездим. Не пешком же нам идти, правда, Пауль?
— Конечно. Ох, и повеселимся мы сегодня!
Под пивную было отведено здание бывшей колхозной столовой — вероятно просто потому, что уцелело, не получив абсолютно никаких повреждений.
В зале за длинными столами уже сидели рядовые и младший состав. Здесь были пехотинцы, артиллеристы, танкисты — даже ветеринар затесался. Было изрядно накурено, и дальняя стена виднелась, как в тумане.
Гюнтер здесь уже бывал, и потому подошёл к стойке уверенно. Павел не отставал.
— Пауль, тебе платить, ты обещал. Выбирай по деньгам.
— Деньги есть, выбирай сам.
Деньги у Павла были — ещё те рейхсмарки, которые ему выдали в госпитале.
Гюнтер взял бутылку шнапса, две кружки пива и айсбан — тушёную капусту со свиными ножками.
Меню было сытным, но скудноватым. Понятно, не кафе в мирном Берлине.
Когда Павел вытащил пачку денег, чтобы рассчитаться, глаза Гюнтера расширились.
— Пауль, откуда у тебя такая куча денег?