— Мы обнаружили несколько капель крови на парковочном месте у тротуара в пятидесяти метрах от дома кузена. Но больше ничего. А ты ожидал отпечатка шины, рисунок протектора?
Что верно, то верно. Имея дело с Лавингом, не приходилось рассчитывать на какие-либо следы, которые привели бы нас к его логову.
— Нам пора начинать. — Я указал на дом с обычно несвойственным мне нетерпением. Оглядев группу, шепотом проинструктировал их: — За все время, что я нахожусь здесь, мне пока никто не попался на глаза. Но возможны два основных варианта. Первый. Лавинг не запомнил, что говорил двоюродному брату — он все-таки был под наркозом — и потом мог приехать сюда, чтобы отлежаться или по крайней мере забрать какие-то свои вещи.
Я снова посмотрел на каждого бойца группы очень серьезно.
— Но есть и другая возможность. Он намеренно упомянул о доме в разговоре с кузеном, рассчитывая, что тот передаст это нам. Тогда вполне вероятна ловушка. И помните, Лавинг действует вместе с напарником.
Они еще раз тщательно осмотрели двор, деревья, темные окна дома. Потом агенты разделились на три группы и по нашим с Фредди стопам двинулись вперед.
Зная, какой меткий стрелок был партнер Лавинга, мы не оставались на одном месте, стоя во весь рост, больше чем на секунду. Мгновенно оглядевшись, каждый тут же залегал в траву или укрывался за стволом ближайшего дерева.
Через пять минут мы вплотную приблизились к дому и перегруппировались для того, чтобы максимально эффективно занять его. В подобных делах большого опыта я не имел и вооружен был не так, как требовалось для такого рода операции. Посему мне надлежало оставаться снаружи на террасе и отслеживать любое шевеление вокруг, пока дом полностью не проверят. Один из агентов Фредди с той же целью был отправлен на задний двор.
Затем Фредди жестом отдал приказ своему заместителю. Здоровяк осмотрел входную дверь и одним могучим ударом ноги проломил ее внутрь, одновременно выкрикивая положенное:
— Это ФБР! У нас ордер на обыск!
Агенты один за другим врывались внутрь через обе двери дома. Заиграли лучи фонариков, но я не обращал на них ни малейшего внимания, а по-прежнему оглядывал весь периметр двора, скрючившись на террасе так, чтобы представлять собой трудную цель для любого снайпера, предположительно прятавшегося в лесу. При этом я использовал свой окуляр ночного видения, но ни малейшего движения нигде не замечал.
Через какое-то время в проеме двери появилась голова Фредди.
— Здесь все чисто, — сказал он.
— Есть приметы недавнего пребывания?
— Да. Полно свежих продуктов и напитков. Будильник заведен на пять утра. Он у нас ранняя пташка. Чистое постельное белье. Новенькая одежда, и размер точь-в-точь, как у Лавинга.
Значит, он действительно еще недавно жил здесь.
Я вошел внутрь, задернул все шторы, закрыл жалюзи и включил свет. Воздух отдавал затхлостью с примесью запаха отсыревшего кедра. Вернулся офицер, посланный на поиски следов транспорта, но поскольку двор и подъездная дорожка были покрыты гравием, никаких следов шин он не обнаружил.
— Что мы хотим здесь найти? — громко спросил другой агент. Фредди переадресовал вопрос ко мне.
— Квитанции от покупок по кредитным картам, письма, компьютеры или жесткие диски от них. Все, на чем стоит или даже не стоит имя Генри Лавинга. Он использует много фальшивых имен.
Разумеется, я не рассчитывал найти что-нибудь, что дало бы нам подсказку по поводу ближайших планов Лавинга. Он слишком умен и опытен, чтобы оставить очевидную улику. Однако даже столь искушенные игроки, как он, порой совершают ошибки.
Теория игр рассматривает и этот их аспект. Существует, например, так называемый эффект дрогнувшей руки, когда игрок в силу чистой случайности избирает не ту стратегию, которой хотел придерживаться. Скажем, в шахматах вы собирались пойти пешкой от слона с ферзевого фланга, но по ошибке двинули вперед пешку от коня. Ход сделан, и последствия его могут стать для вас непредсказуемыми, а то и катастрофическими.
Но в доме Лавинга мы не нашли ничего, что сразу помогло бы нам.
Зато, как я и надеялся, там оказалось много фрагментов, связанных с прошлым Генри Лавинга. Казалось, уцелело почти все. Ни он сам, ни члены семьи не хотели уничтожать историю его жизни.
По всему дому были развешаны фотографии, почтовые открытки в рамочках, ленты призов, полученных на ярмарках и местных праздниках, снимки семьи Лавингов, сделанные во время коллективных поездок. На каминной полке и на стеллажах места книг занимали сувениры и прочие памятные предметы вроде керамических зверушек, пепельниц, шляп, подсвечников.
В кабинете нашли много альбомов: штук тридцать или даже сорок. Я бегло просмотрел их — самому новому было не меньше пяти лет. А в последнем была только одна вклейка — о Лавинге. Вырезка из «Вашингтон пост», точно такая же, какую я хранил у себя в офисе. Заметка об убийстве Лавингом Эйба Фэллоу и женщины, которую он охранял. Сам ли он здесь потрудился? И если да, зачем ему это понадобилось? Вероятно, профессиональный интерес, подумал я. Он же должен иметь информацию о том, как власти расследуют его преступления.
Я рассмотрел сувениры и внимательно изучил снимки более молодого Генри Лавинга, его сестры и родителей. Меня поразило, что, как правило, он выглядел хмурым и задумчивым. Погруженный в свои мысли, Лавинг почти ни на одном фото не улыбался. Хотя потом мне попалась серия фотографий смеющегося молодого Генри. На двух рядом с ним стояла молодая девушка. Вероятно, они снялись во время свидания, хотя даже не прикасались друг к другу.
Выяснилось, что в юности Генри увлекался легкой атлетикой и стрельбой из лука, но не осталось ни одного снимка, где он был бы запечатлен вместе с членами какой-нибудь команды. Похоже, даже спортом он предпочитал заниматься в одиночестве.
Я взялся за еще более старые альбомы. Перевернул страницу и уставился в изумлении на нее. Пожелтевшей полоской клейкой ленты в альбоме была закреплена прядь русых волос. Надпись внизу поясняла, что это волосики Генри, состриженные, когда ему исполнился ровно год. Я осторожно протянул руку, чтобы прикоснуться к ним, но мгновенно отдернул ее, потому что в комнату вошел Фредди.
— Ну, какие выводы, сынок? — спросил он. — Нашел что-нибудь полезное? Вид у тебя такой, словно ты только что обнаружил секретный архив Берни Мейдоффа.
Я покачал головой:
— Ничего, что предсказывало бы его дальнейшие действия. Зато очень много о нем самом.
— Это поможет нам?
— Не сразу. Но когда-нибудь пригодится, надеюсь. Здесь огромное количество материалов для изучения. Надо все это отсюда забрать. У твоих ребят есть мешки для сбора улик?
— Есть в машинах.
Потом мне бросился в глаза еще один стеллаж у противоположной стены. На нем стояли десятка полтора коробок из-под обуви. Я открыл одну из них. В ней оказалась пачка старых фотографий. Должно быть, кто-то из членов семьи сложил их туда, пока не дошли руки вклеить снимки в альбомы. А еще я увидел в углу одной из полок, в самом ее конце, отчетливо заметный не покрытый пылью прямоугольник. Какую-то коробку забрали отсюда не далее как сегодня — не более часа назад.