— Все ваши чаяния основаны на слухах.
— Тела так и не нашли.
Губы Торина сжались в жесткую линию:
— Нашли то, что от него осталось.
— В любом случае, небольшое исследование не повредит, верно? — Кай чувствовал, что впадает в отчаяние. Все свои надежды он возлагал на это исследование. Принимал его так близко к сердцу. И не мог вынести мысли, что ему просто хочется в это верить, хотя, конечно, эта мысль всегда таилась на задворках сознания.
— Вот именно, что оно может повредить, — сказал Торин. — Если королева Левана узнает, что у вас на уме, мы лишимся шанса подписать мирный договор. Нам не стоило даже говорить об этом здесь, это слишком опасно.
— Ну, и кто теперь верит слухам?
— Ваше высочество, разговор окончен. Ваш долг — предотвратить войну, а не беспокоиться о призрачной лунной принцессе.
— А что, если я не смогу предотвратить войну?
Торин устало развел руками:
— Тогда Содружество будет сражаться.
— Верно. Отличный план. Я так рад, что мы наконец все обсудили.
Он развернулся и зашагал в сторону лабораторий.
Конечно, Восточное Содружество будет сражаться. И проиграет Луне.
— Ваша панель управления удивительно сложно устроена. Никогда не встречал у киборгов таких высоких технологий. — Доктор Эрланд поворачивал голограмму то одним боком, то другим. — Взгляните на эти провода вдоль позвоночника. Они практически полностью компенсируют ущерб, нанесенный нервной системе. Истинное мастерство. И вот! Смотрите, — он указал в область таза, — репродуктивная система практически не тронута. Вы знаете, множество женщин-киборгов становятся бесплодными, но, судя по тому, что я вижу, едва ли у вас возникнут какие-то проблемы.
Зола сидела на одном из столов для осмотра, положив подбородок на руки.
— Вот свезло-то мне, — прокомментировала она.
Доктор погрозил ей пальцем:
— Вы должны быть благодарны хирургам, проявившим такую заботу!
— Уверена, я буду им куда более благодарна, когда найдется парень, который решит, что куча проводов внутри девчонки — это круто.
Она ударила пятками о металлическую столешницу.
— Это имеет какое-то отношение к моему иммунитету?
— Может быть, да, а может быть, и нет, — ответил доктор, вынимая из кармана очки и водружая их на нос.
Зола склонила голову:
— Вам так мало платят, что вы не можете себе позволить хирургию глаз?
— Мне просто нравится это ощущение. — Доктор развернул голограмму так, чтобы была видна внутренняя сторона головы. — Кстати, если говорить о хирургии глаз… вы знаете, что у вас нет слезных желез?
— Да ну? Неужели? А я-то думала, что я черствый сухарь. — Она подтянула к себе ноги и обняла колени. — Я, если что, еще и не краснею — на случай, если вы как раз собирались сделать это замечательное открытие.
— Не краснеете? — Доктор повернулся к Золе и посмотрел на нее глазами, казавшимися огромными из-за очков. — Как так?
— Мой мозг контролирует температуру тела и заставляет охлаждаться, если я слишком быстро и слишком сильно нагреваюсь. Думаю, обычная человеческая система потоотделения их чем-то не устроила.
Доктор Эрланд достал свой портскрин и что-то вбил.
— Действительно, вполне разумно, — пробормотал он. — Должно быть, их волновало, чтобы система не перегревалась.
Зола напрягла шею, но не смогла разглядеть, что у него на экране портскрина.
— Это важно?
Он не обратил на нее внимания.
— А посмотрите на свое сердце! — сказал он, снова указывая на голограмму. — Вот эти две камеры, они сделаны из силикона пополам с биологической тканью. Удивительно.
Зола стиснула руки на груди. Ее сердце. Ее мозг. Ее нервная система. Что они не тронули?
Ее рука потянулась к шее — она ощупывала выступающие позвонки, глядя на металлические позвонки, изображенные на голограмме.
— Что это? — спросила она, заметив на голограмме тень.
— Ах, да, я уже обсуждал это с моими помощниками. — Доктор Эрланд почесал голову через шляпу. — Судя по всему, это сделано из какого-то другого материала, не из того же, из которого позвонки… И оно прямо над центральным нервным узлом. Возможно, они пытались исправить какой-то сбой.
Зола сморщила нос:
— Здорово. Во мне есть сбои.
— Вас когда-нибудь беспокоит шея?
— Только если я пролежу под хувером целый день.
И во сне. В кошмарах всегда казалось, что огонь был горячее всего именно под шеей, жар пробирался вниз по позвоночнику. Непрерывная боль, как от раскаленных углей, терзала кожу. Она вздрогнула, вспомнив Пиону в своем последнем кошмаре — том, где она плакала и кричала, обвиняя Золу в том, что с ней случилось.
Доктор Эрланд наблюдал за ней, постукивая портскрином по губам.
Зола поморщилась.
— У меня есть вопрос.
— Да? — сказал доктор, убирая портскрин в карман.
— Вы до этого сказали, что я перестала быть заразной, как только организм избавился от микробов.
— Это верно.
— Тогда… если я действительно контактировала с переносчиком чумы, скажем, пару дней назад… Сколько времени понадобилось, чтобы я перестала быть заразной?
Доктор Эрланд сморщил губы.
— Что ж. Допустим, организм с каждым разом справляется с возбудителями все быстрее. На этот раз вам понадобилось двадцать минут. Значит, в прошлый раз час… Максимум два. Конечно, каждый организм, как и каждая болезнь, обладает своими особенностями.
Зола сложила руки на коленях. Дорога от рынка до дома заняла чуть больше часа.
— А как насчет… оно может приставать к одежде?
— Только ненадолго. Возбудители не могут долго выживать без хозяина. — Он внимательно посмотрел на Золу. — Вы в порядке?
Она возилась с пальцами своих перчаток. Зола кивнула.
— Когда мы уже начнем спасать жизни?
Доктор Эрланд поправил шляпу.
— Я боюсь, мы немногое можем сделать до того, как я проанализирую образцы вашей крови и составлю карту ДНК. Но для начала я бы хотел получше разобраться с тем, как устроено ваше тело — на случай, если это как-то повлияет на результаты.
— Разве то, что ты киборг, может повлиять на ДНК?
— Нет, но были некоторые исследования, позволяющие предположить, что организм вырабатывает определенные гормоны, химические вещества, антитела и все такое в результате операции. Конечно, чем больше площадь вмешательства, тем выше уровень…