Лонси смотрел и смотрел, не решаясь отвести взгляда.
Что-то брезжилось за туманом.
— Видишь? — горячо прошептал Харно; окно запотевало от его дыхания. На лице мага замерли резкие тени.
…рваные облака, замаравшиеся в земной пыли, слишком низкие, покоящиеся на тверди, точно воспоминания о том, что некогда было реальным. Неподвижные смерчи, прозрачные песчаные столпы, вздымающиеся, как башни. Странные угловатые тени, протягивающиеся от пустоты. Стены тумана, пляшущие огни над всхолмиями, пепельные дороги и площади. Мрачные кущи; исполненные тоски фигуры во мгле, тянущиеся к чему-то скрытому…
Видение города явилось и сгинуло. Лонси понял, что дрожит от холода в раскалённом вагоне.
— Вижу, — едва слышно ответил он.
Харно шумно выдохнул и сел.
— Скоро Цестеф, — мрачным, но, впрочем, совершенно обыденным голосом сказал он. — Многие его видят, — и у Лонси почему-то отлегло от сердца. Господин Гори знал, что это такое, он не боялся — значит, и Лонси бояться было нечего.
— Что это? — спросил Лонси. — Мираж?
— Не совсем. — Гори помолчал. — Цестеф — самый молодой город в Ожерелье Песков. Знаешь, как он появился?
Лонси глядел вопросительно.
— Был город Ософ, — сказал уаррец. — Пятьсот лет назад Имана Рескидделат стёрла его с лица земли, с такой жестокостью, что немногие уцелевшие жители решили забыть имя города, в котором испытали столько ужаса. Они основали Цестеф, что значит «город живых», а развалины Ософа с тех пор стали называть Цозом, «Умершим». Постепенно пустыня поглотила всякие следы Цоза, но люди начали видеть город-призрак.
— Почему так? — вслух подумал Лонси. — Во время войны применялись какие-то специфические заклятия? Пятая магия, что-то, связанное со временем? Какой ужас.
— Нет, — покачал головой Харно. — Но ты почти угадал.
— Как это? — озадаченно спросил Лонси и поймал себя на том, что совершенно перестал робеть перед некромантом. Словно видение Цоза странным образом породнило их.
— Пять веков назад, — с печальной усмешкой сказал Харно Гори, некромант из Мерены, — была предыдущая активная фаза высшего времени… К её концу Рескидда диктовала свою волю половине мира. Это принесло миру только пользу, потому что распространилось арсеитство. Но Рескидда была Королевством Бездны.
— А Ософ — Выси? — понял Лонси.
— Не просто Выси. Там жили люди, поклонявшиеся Старшей Матери.
Харно сказал это вполголоса, нахмурившись; лицо его странно исказилось. В университете Лонси слушал лекции о культурах различных народов и легенды главной мировой религии знал превосходно.
— Еретики, — понимающе сказал он. — Рескиаты.
Уаррец посопел.
— Священницы говорят, что тогда, как сейчас, тоже надеялись избежать кровопролития, — сказал он. — Надеялись, что Рескидде хватит мудрости не начинать войны и что Старшая Мать, создавшая высший год, помилует свой город. Война началась, и Ософ пал. Всемогущая Рескит сохранила его на свой лад. Она извлекла его из времени, и жители его вечно служат ей и её любимым детям. А мы здесь видим город-призрак.
— Страшная легенда, — согласился Лонси. — Впрочем, весь Легендариум страшен, если вдуматься. Я, если честно, не понимаю арсеитов. Не жутко ли жить в таком мире?
Харно улыбнулся, сделавшись непривычно спокойным и как будто помолодев. Стало уже совсем темно, искусственный свет распространялся медленно, словно чернила в воде; показалось, что схемы заклятий, вытатуированные на лысой голове уаррского мага, стали вдруг чётче.
— Я арсеит, — сказал он. — Всегда хотелось спросить у неверующего: а вам как, не жутко жить в таком мире?
Лонси подавил вздох. Спорить с человеком намного старше себя, уаррцем и некромантом, ему не хотелось совершенно. Лонси с лёгкостью мог представить, что во время той войны Маг Бездны применил ужасающее заклятие из арсенала Пятой, из-за чего образ уничтоженного города до сих пор проявляется в виде миража. Что тут было фантазировать о всемогущих богах?
— Наверное, вопрос воспитания, — сказал он. — И привычки.
Пауза продлилась не долее мига.
— Уфф! — сказал Харно и смущённо провёл ладонью по лысине. — Что-то я заговариваюсь. Спать пора, что уж там. Я всего-то спросить хотел: понятно, что в газетах пишут, а что в Аллендоре люди на самом деле думают о высшем лете?
«…сбросить бомбы и вернуться без посадки», — мгновенно пронёсся в голове Лонси обрывок беседы между суперманипулятором и Мерау, но он, конечно, сделал сосредоточенное лицо и ответил:
— Король и Ассамблея подписали договоры с Уаррой. Никто не хочет войны.
Рескидда казалась бесконечной. Поезд, замедливший ход, целых полдня плыл через город, едва покачиваясь с боку на бок, тихо, как змея в песках. Миновали заводы, миновали каналы и парки, по обе стороны от путей взметнулись к небу дворцы, храмы, особняки, многоэтажные дома, башни, увенчанные причудливыми куполами, острыми шатрами, шпилями; внезапно расстилались огромные площади — и уходили назад; поезд глотала тьма коротких тоннелей… После многих часов степной дороги глаза и разум уставали от впечатлений. Рескидда пьянила путников, как вино. «Проживи в Рескидде всю жизнь, — гласила пословица, — и не тревожься о том, что не повидал мира. Рескидда — это мир».
Сказав это, Харно присовокупил, что ездить в Рескидду, конечно, надо зимой. Летом город живёт по ночам, потому что погоды стоят нестерпимые даже для самих рескидди. Многие учреждения и те работают только ранним утром и поздним вечером. Семейству Гори пришлось избрать для путешествия столь неудобное время из-за бесчисленных родственников госпожи Гори: все они зимой трудятся как пчёлки и не могут принимать гостей. Лонсирем же совершил ошибку.
Лонси покорно кивнул.
Перед выходом наружу Харно разделся до пояса и накинул светло-жёлтый балахон с головным платком, мгновенно сделавшись с виду вылитым рескидди.
— Первым делом купите накидку! — настоятельно посоветовал он. — И не стесняйтесь под нею снимать рубашку. Иначе невозможно. Рескидди под накидкой часто вовсе голые ходят, и даже священницы.
На сём некромант лукаво подмигнул и удалился навстречу своему шумливому семейству. Лонси с грустью посмотрел ему вслед и почувствовал себя одиноким.
Он так и не спросил у господина Гори, что думают о высшем годе уаррцы. Под конец пути он уже не тушевался перед некромантом; останавливало аллендорца воспоминание о его собственном ответе на похожий вопрос. Харно наверняка бы ответил, что Уарра не хочет войны, Лонси стал бы подозревать его во лжи и вновь начал бояться…
Маг вздохнул.
Надо было найти встречающих, но прежде — Юцинеле; и он поплёлся в дамский вагон.
Перед дверью Лонси протоптался несколько минут, робея смотрительницы и надеясь, что горянка выйдет сама, потом всё же вошёл и обнаружил, что её уже нет. Шёпотом выругавшись, маг выскочил на перрон. Международный вокзал Рескидды был огромен, как королевский дворец. Куда Неле вздумала отправиться? Неужели она действительно сбежала — в чужом огромном городе, плохо зная язык? Конечно, с её стороны это было бы очень любезно, но Лонси всё-таки должен был представить её встречающим, как-никак, письмо отправили самой царице.