Неле молчала.
…Она вернулась в вагон с опозданием: помогала бабушке Эфирет выносить наружу тяжёлые клетки. Сайет исчезла, и с нею исчез горянкин баул. Неле обругала подлую тень последними словами, а потом заметила маленькую сумку. Тень забрала её одежду, боевые перстни и кинжал, заменила её бумаги, но оставила деньги, выданные Неле аллендорцами, все до гроша.
Не думая, повинуясь лишь чутью, привитому ей воинами-наставниками, Неле открыла окно вагона и выпрыгнула наружу, на рельсы. Если происходит что-то опасное, и не понимаешь, что — немедля исчезни. Горянка вскарабкалась на другую платформу. Больше всего ей хотелось побежать за бабушкой Эфирет и упросить ту взять её в служанки. Проще и удобнее способа скрыться ей не найти.
Но был ещё Лонси, бестолковый, боязливый, который не умел ни чуять опасность, ни исчезать вовремя. Неле подумала, что он без неё пропадёт. Нужно было хоть чуть-чуть разобраться в том, что происходит, а потом найти Лонси и помочь ему.
Она завертела головой. Если Сайет увидит её, то узнает мгновенно, даже издалека. Вокруг ходили люди, каждый второй — в белой или жёлтой накидке, укрывавшей от макушки до пяток, многие закрывали платками лица, так что одни глаза были видны; Неле поняла, что так принято одеваться в Рескидде. Это было очень хорошо и удачно. На ломаной риеске она спросила у ближайшего рескидди, где достать такую одежду, и рескидди даже не удивился.
— Да, — с усмешкой сказал он, высоченный старик с небольшой белой бородой, — летом иначе никак. Ох и наживаются лавочники на иноземцах! Лавки там. Не стесняйся, попроси воды с собой. Если нужно будет долго идти под солнцем, смачивай головной платок.
Неле поблагодарила и кинулась к домам.
Возвращаясь, она поняла, что скрылась с платформ как нельзя вовремя: неподалёку от входа в главное здание вокзала, такое огромное, что целое село могло поместиться внутри, люди из аллендорского посольства встречали Лонсирема Кеви и Юцинеле из Таяна.
Неле скрипнула зубами. Если бы рядом с тем поддельным «Лонси» не стояла она сама, Неле спутала бы господина-тень со своим бестолковым магом. У фальшивой Юцинеле были такие же встрёпанные волосы, такие же руки и ноги, такая же одежда. Когда она оглянулась на поезд, Неле закрыла лицо краем платка: лицо тени оказалось точно таким, как у неё, только глаза расставлены чуть шире… Она владела магией и приняла облик Неле. Стать совсем похожей, впрочем, не получилось. Неле дорого дала бы, чтоб узнать, не выбили ли Сайет зубы ради пущего сходства. Но рта тень не раскрыла.
Следовало немедленно повернуться и уйти подальше, но Неле не могла двинуться с места. Злость душила её, злость и нелепый смех: надо же, она сама — фальшивка, да ещё трижды фальшивка, ненастоящий воин, ненастоящая женщина, поддельная Госпожа Выси, а её теперь заменяют ещё одной фальшивкой. «Я могу её где-нибудь случайно встретить, — подумала Неле. — И тогда я её убью». Из оружия у неё оставался только один метательный кинжал, прикреплённый на изнанке куртки.
…Его она и нащупала, приложив руку к груди, после того, как рассказала всё это магу.
Лонси смотрел на неё отчаянными глазами.
— Что нам теперь делать, Неле? — тихо сказал он; кажется, глупый маг всецело доверялся ей.
Неле думала, перебирая складки непривычной накидки, и глядела прямо перед собой.
— Возвращаться нельзя, — продолжал маг. — Нас же убьют… просто убьют. Или… что-нибудь сделают, подстроят, чтобы нас посадили в тюрьму, они могут, они всё могут!.. — Лонси сжал голову руками, зажмурился. — Что нам делать?
— Что-нибудь, — наконец, пожала плечами она. — Я вот могу в Цештеф поехать. Я ш бабушкой пожнакомилашь. Буду жа курами шмотреть. Пушкай подавятша. То ешть тени, а не куры. Куры хорошие, нешушки.
Лонси истерически рассмеялся: «нешушки» оказались последней каплей.
— Я рада была, что в Решкидду еду, — честно сказала Неле. — Я хотела пошмотреть, как люди живут. Ну и пошмотрю, ну и что. А ты тоже что-нибудь делай и живи.
Маг криво усмехнулся.
Тупой как дерево дикарке легко было говорить: ей годилась любая грязная работа, хоть курятники чистить, хоть нужники… В Рескидде, вблизи Истока, хватало сильных специалистов, Лонсирем не мог рассчитывать на то, что хоть куда-нибудь устроится работать как маг. Младший секретарь посольства — в действительности серьёзный чиновник, на эту должность его взяли бы исключительно по указке суперманипулятора, да и то лишь с целью держать под присмотром. Теперь надобности в этом нет, а высокопоставленная тень умеет ещё и побольше, чем нужно рядовому дипломату… Что остаётся? Да, Лонси знает риеску, ровно настолько, насколько её знают все образованные люди, такой переводчик никому не нужен. Архивариус? Секретарь? Он не умеет печатать на машинке. Иностранца не возьмут в учителя. Даже если он согласится искать грязную работу, слуги или что-то в этом духе, то не преуспеет. Слуге нужна физическая сила и выносливость, способность весь день провести на ногах, а Лонси — салонная плесень… Вот администратором в салоне он бы мог работать; но мысль эта утешала Лонси недолго. В Рескидде наверняка полно людей, чьё единственное достоинство — умение любезно беседовать со вздорными дамами. Пройдёт много времени, прежде чем ему удастся что-то найти, а денег не так уж много…
— Ну что, — сказала Неле, — где ночевать будем?
Лонси подозревал, что Неле преспокойно проведёт ночь и под открытым небом, но его такая перспектива не радовала. Он решил: пускай будет самая дешёвая комната, но чистая. Он не знал город, искать пришлось долго. Неле молчала и думала о своём, легко поспевая за ним; казалось, она вообще не испытывала усталости.
Она сказала, что через несколько дней поедет в Цестеф: собиралась искать там бабушку с курами, но сейчас бабушка затерялась где-то в Рескидде, и в Цестефе Неле никто не ждал. Лонси ничего не имел против её отъезда, но решил, что пока отмежёвываться от дикарки не станет. Во-первых, это было бы непорядочно и глупо, ведь они вместе попали в переплёт, и Неле, почитай, спасла его от куда больших неприятностей, а во-вторых, рядом с ней Лонси было немного спокойней.
Ночь уже наступила, когда маг и горянка отыскали подходящую гостиницу. Они обошли несколько кварталов и в конце концов вернулись обратно к вокзалу. По документам Динрем с Цинелией оказывались не то роднёй, не то супругами; было Лонси оттого неловко и нехорошо, но зато получалось немного сэкономить, сняв не две комнаты, а одну. Стыдливости приличных барышень дикарка не ведала. Лонси не стал ей говорить, что аллендорка никогда не согласилась бы жить вместе с посторонним господином. Зачем?
Записывал постояльцев сам хозяин. Намётанным взглядом оценив ботинки, чемодан и часы Лонси, он вслух удивился, почему господин Леннерау экономит на удобствах, в том числе и своей юной супруги. Не лучше ли взять номер чуть дороже, но намного удобней?
Юцинеле потупилась, а Лонси солгал, порадовавшись своей находчивости:
— Почтеннейший, мы рады были бы! Но на вокзале у госпожи Леннерау вытащили кошелёк. Счастье, что мы не хранили все деньги в одном. У меня дела, и меньше, чем за две недели я с ними никак не управлюсь…