Он долго искал горянку. Чемодан оттягивал руку, солнце палило немилосердно, после прохладного вагона жара била по голове как дубина. Маг совершенно измучился, проталкиваясь сквозь толпу, и за несколько минут успел обгореть. Он нестерпимо завидовал испытанным путешественникам.
Спустя полчаса он искал уже не Неле, а встречающих. Поезд убрали, нельзя было даже вернуться к вагону. Какое-то время Лонси, проклиная всё на свете и обливаясь потом, простоял посреди перрона, надеясь, что кто-нибудь найдёт его сам; наконец, понимая, что ещё немного, и он просто заболеет от жары, ушёл к зданию вокзала, под навес, где стояли скамьи для ожидающих поезда.
Напоенная жаром тень не спасала. «Я-то думал, что там, в холмах у усыпальницы, было жарко, — сказал себе Лонси и безрадостно усмехнулся. — Как же! Это тут жарко, а там был лёгкий морозец». Голова у мага кружилась, кости болели, он ненавидел весь мир и мало-помалу приближался к отчаянию. От усталости и духоты он не мог даже собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Ехать в посольство одному? Найти на вокзале какие-нибудь службы, которые разыскивают потерявшихся? Чем дольше Лонси сидел, тем более уставшим себя чувствовал. Даже искать лавку, чтобы купить пресловутую накидку и мазь от ожогов, уже не было сил. Солнце уже клонилось к вечеру, сбивающая с ног жара сменялась смертельной духотой, но скоро должно было стать немного лучше, легче…
«Я потерял всех», — подумал Лонси.
Пот заливал глаза.
«Я не знаю, что делать». Крыши вокзала сверкали бесстрастным железным огнём. Столица мира, древний безжалостный город, неласково встречала Лонсирема Кеви из Ройста. В прошлое «лето» Рескидда была Королевством Бездны — маг вспомнил об этом, и всякое удивление в нём пропало. Когда-то странным казалось, что Рескидда, источник просвещения, обитель наук и искусств, могла снискать себе эту роль, но нет, ничего странного в том не было. Рескидда жестока.
Лонси проклял Рескидду.
— Вот ты где, — негромко сказал знакомый голос.
Лонси поднял мутные от усталости глаза.
Перед ним стояла Неле — без своего баула, только с маленькой сумкой у пояса. Под глазами горянки темнели чёткие полукружья, между бровей залегла складка, искусанные губы пересохли, и на скулах играли желваки. Накидка из дешёвой ткани струилась вдоль её тощего тела, белый платок покрывал голову. Край его уже был замаран: должно быть, Неле вытирала пот со лба.
— Что? — без голоса сказал Лонсирем; у него не было сил кричать на дуру. — Где ты была? Я искал…
— Лонши, — так же тихо сказала Неле, очень спокойно, точно и не заставила его полдня метаться по вокзалу. — Лонши, проверь, что у тебя в бумагах напишано.
— Что мы должны явиться в посольство, — безразлично ответил маг. — Найти на вокзале встречающих, и нас отвезут. Скажут, что делать дальше. Где ты была? Ты с ума сошла? Что про нас думают? Давай, придётся ехать самим…
— Нет, ты проверь, — повторила Неле, и такая воля была в её изломанном голосе, в неподвижном осунувшемся лице, что Лонси повиновался.
— Вот, — безропотно сказал он, залезая в сумку, — путевая, удостоверяющая, верительная… погоди. Где… где верительная?
— А что в других?
Лонси поднял на горянку испуганные глаза. Он собирался клясть судьбу, как полагается неудачливому путешественнику, рыться в багаже, ища пропавшую бумагу… но у Неле было что-то на уме. Что-то она знала такое, чего Лонси не знал. Странная, пугающая уверенность полуграмотной дикарки заставляла мага повиноваться ей; растерянный, он развернул путевую и прочёл, что обладатель сего, следующий из Ройста, имеет право прибыть в город Рескидду, миновав по пути такие-то города с правом выхода из вагона, в случае же непредвиденных обстоятельств…
— А дальше? — сказала Неле, всё так же неподвижно стоя перед ним.
У Лонси задрожали пальцы. Пальцы прежде глаз увидели и прежде разума поняли, что бумага его удостоверяющей тетради, полученной много лет назад и знакомой до мельчайших деталей, немного иная. Перегнута не в тех местах. Истрёпана неправильно. Лишена постыдного, но родного отпечатка жирного пальца…
Только что отбыл очередной поезд, и под навесом они с Неле были одни.
— Динрем Леннерау, — ясно, отчётливо, с безумным смешком прочитал Лонси. — Динрем… Ленне… рау… это… кто?
Неле утомлённо прикрыла глаза и села рядом с ним.
— Ну да, — пробормотала она. — Я так и думала…
— Что ты думала? — с невероятной злобой процедил Лонси, стискивая в пальцах чужую удостоверяющую. Его била дрожь. — Что — ты — думала?! Почему ты не сказала? Что… что теперь…
— Тихо ты, — безразлично сказала Неле, и он осёкся. — Не вопи.
Протяжными гудками перекликались уходящие поезда; может быть, один из них сейчас уходил обратно — на север, в Аллендор, домой.
— Что это, Неле? — жалобно прошептал Лонси спустя минуту. На глаза наворачивались слёзы. — Почему? Кто это? Почему у меня чужие документы? Как же теперь ехать в посольство?
Неле откинулась на спинку сиденья и положила ногу на ногу.
— А мы приехали в пошольштво, — равнодушно ответила она. — И бумаги покажали. И вштретили наш как положено.
— Кто? — шептал Лонси. — Кто? Воры? Враги? Откуда?..
— Тени Ройшта, — усмехнулась горянка. — Я их видела.
— Почему? Почему так?
— Не жнаю, — Неле вздохнула и улеглась грудью на колени, расчёсывая грязные щиколотки. — Я дура. Я думала, их отправили наш штеречь и защищать, ешли что. А не так.
Лонсирем закрыл глаза. Не составило труда понять, о чём говорит горянка, и зачем всё это проделали принцесса и суперманипулятор. Мало было отослать их с Неле из Ройста, нужно было, чтобы они вовсе исчезли, но просто убить их высокие господа боялись: то, что они замыслили, не имело прецедентов в истории, и никто не мог предсказать реакцию магии на убийство. Что же! Теперь они в чужом городе, под чужими именами, и надёжней было бы только запереть их где-нибудь, чтобы не помешали случайно делать своё дело «теням», тайным агентам…
Может, подействовала вечерняя прохлада, может, от отчаяния Лонси стал мыслить яснее, но он тут же понял, что за тюрьмой дело не станет. Не потеряй он Неле, не задержись они на вокзале, конечно, немедля поехали бы в посольство, а там стали бы выяснять, что случилось. Подмена документов обнаружилась бы слишком поздно, их сочли бы безумцами или преступниками и посадили под замок до выяснения обстоятельств. То есть надолго.
— Что же делать? — прошептал Лонси.
В тюрьмах Рескидды наверняка очень жарко… очень жарко.
— У тебя вещи ш шобой вше? — спокойно спросила Неле. — Деньги?
— Да, — ответил Лонси, пощупав бумажник. — Всё оставили.
— А у меня вещей нет. И напишано, что я Цинелия Леннерау.
«Да, — подумал Лонси. — Аллендорцев в Рескидде много, а таянка наверняка одна. В посольстве могли бы что-нибудь заподозрить… может, даже поверить».