В бледном свете раннего утра Тони посмотрел ей в глаза, и она увидела в них тот же блеск. Он тоже вспомнил. Он приподнял ее бедра, и она отвернулась.
— Посмотри на меня! — приказал он.
— Тони, — прошептала она, и он понял, что сейчас она не думает о другом мужчине. О Дэвиде.
Он кивнул, эгоистично радуясь тому, что увидел, когда их взгляды встретились, и вошел в нее без колебаний, но очень осторожно и нежно. Их тела объял всепоглощающий жар. Она еще помнила, как это было раньше. И вот теперь это опять вернулось.
Тони любил ее то очень нежно, то яростно, предлагал столько же, сколько брал. Но Рена, отдавая ему свою плоть, судорожно цеплялась за свое видение происходящего.
Это только секс.
И когда Тони подвел ее к пику наслаждения, она обняла его шею, прижалась к нему, дрожа от восторга всем телом, но ее сердце осталось нетронутым.
Тони обнял Рену. Они тихо лежали в постели, отдыхая после любовных услад, каждый погруженный в свои раздумья.
Рена приняла его, как и прежде, с полной самоотдачей. По крайней мере, так приняло его ее тело. Она была его первой любовью, и он знал, что ей нравится, как доставить ей удовольствие. Такие вещи не забываются.
Они были тогда так молоды, так полны мечтами о будущем. Он никогда не думал ее бросать. Так получилось. Его профессиональная жизнь была цепью побед, но личная жизнь пострадала. Когда он стал чемпионом, женщины сами приходили к нему в любой час ночи, преследовали его повсюду. Красивые, темпераментные, сексуальные женщины. Он ни в одну не влюбился. У него были романы, но ни один не длился больше пары месяцев. А долгие часы за рулем он думал о Рене.
Его взгляд упал на ее лицо. Мрачное, полное раскаяния. Совсем не такое лицо должно быть у любящей жены после акта любви с мужем.
Дьявол! Он тоже чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Он хотел сделать то, о чем просил Дэвид. Но он не мог забыть, что еще недавно его друг был жив и здоров и жил с женщиной, которую любил. И должен был стать отцом. Дэвид всегда хотел стать отцом.
Тони всегда подозревал, что в юности Дэвид был неравнодушен к Рене. В школе они были добрыми друзьями, но все трое понимали, что Рена и Тони созданы друг для друга. А когда Тони уехал, Дэвид остался и подобрал осколки разбитого сердца Рены. Он любил ее так сильно, что отказался от участия в автогонках вместе с Тони. С точки зрения Рены, Дэвид был ее сказочным рыцарем, который поспешил ей на выручку, а Тони — презренным негодяем, который ее предал.
И вот они вступили брак без любви.
Ее настроение разозлило его сильнее, чем он ожидал. Что это? Эгоизм? Они только что подарили друг другу невероятное наслаждение, и вот Рена выглядит такой несчастной.
Чего она хочет? Она — его жена. Это значит, они должны жить как мужчина с женщиной, то есть спать вместе.
Он постарался отмахнуться от стыда и злости и резко встал, не обращая внимания на то, что на нем ничего не надето.
— Пойду быстро приму душ, а потом посмотрю твои бухгалтерские документы.
Рена взглянула на него, закусила губу и отвернулась к окну:
— Я приготовлю тебе завтрак.
— Я не хочу есть, — ответил он. — Чашки кофе будет достаточно. Оденешься, приходи в контору.
Рена кивнула, не глядя на него.
Тони быстро принял душ и надел то, что привез из дома, — старые джинсы, черную майку, белые туфли.
Вскоре до него донеслись какие-то звуки и аромат свежесваренного кофе. У него потекли слюнки, но он, миновав кухню, вышел во двор и полной грудью вдохнул свежий воздух Северной Калифорнии.
Странно, в юности он никогда не любил эту землю, как любил ее его отец. И не парадоксально ли, что Санто Карлино добился от него того, чего хотел, после смерти, а не при жизни.
Тони вошел в контору, расположенную рядом с магазином сувениров, и огляделся. Две этажерки с папками, полными бумаг, старенький компьютер, письменный стол, знававший лучшие времена. На полках — призы, полученные на выставках винами Пурпурных Полей, и изображения Рены и Дэвида. Он взял фотографию в рамке орехового дерева и вгляделся в лица людей, стоявших среди кустов спелого винограда.
— В тот год мы собрали хороший урожай каберне. Это была пятая годовщина нашей свадьбы, — сказала Рена, тихо вошедшая в контору с чашкой кофе.
— Ты тут выглядишь счастливой, — заметил Тони.
— В тот день Дэвид приготовил мне обед. Украсил патио свечами. Мы танцевали при лунном свете.
Тони поставил фотографию на место:
— Спасибо за кофе.
Она пожала плечами и через мгновение проговорила:
— Это наша контора. Все документы за десять лет хранятся в папках на этажерках.
Тони взял чашку и стал пить кофе. Сладко, вкусно. Как раз то что надо.
— Я начну с прошлого года и буду двигаться назад.
— Хорошо. Я достану тебе нужные папки.
— Все твои материалы лежат в этих папках? Вы ничего не вводили в компьютер?
Рена взглянула на компьютер:
— Мы создали базу данных для наших товаров. Дэвид начал переносить с бумаг финансовые документы, но, боюсь, далеко он не продвинулся.
Тони сел за стол и опять вздохнул:
— Пожалуйста, покажи мне, где что есть.
Рена подошла к нему, склонилась над компьютером, защелкала клавишами. Ее волосы были еще слегка влажными после душа, и Тони вдохнул приятный запах.
— Что это?
Она удивленно на него посмотрела:
— Ты о чем?
— Очень приятный запах.
Рена слабо улыбнулась:
— Цитрусовый шампунь.
Тони посмотрел ей в глаза, потом осторожно взял за руку:
— Рена, послушай. О сегодняшнем утре…
Она зажмурилась и покачала головой:
— Не надо, Тони. Я не могу не чувствовать то, что чувствую.
— Что ты чувствуешь?
Она колебалась, но Тони продолжал пристально смотреть ей в глаза. Она вздохнула:
— Как будто я продала свою душу.
— Дьяволу?
Она сжала губы, словно хотела удержать какие-то слова. Тони откинулся на спинку стула и отпустил ее руку:
— Физически ты в порядке?
— Да. К врачу я должна пойти на следующей неделе. Но я здорова.
Она вновь защелкала клавишами, показывая ему расположение файлов, пока не дошла до документа под названием «Лоза за лозой».
— Это неинтересно, — заметила она и собралась удалить файл.
Но Тони остановил ее:
— Что это за документ?