— Как жаль терять время на охоту! Ведь еще совсем рано! Мы могли бы разыскать Голубой Шар и уже ночью оказаться дома, в своих теплых постельках! — захныкала измученная Фрида.
— Откуда уверенность насчет теплых постелек? — не понял Людвиг. — Как ты выйдешь из Праймзоны до заката солнца? Тут, небось, пять дней идти надо. Самое малое!
— Так ведь Голубой Шар, как я поняла, открывает портал. Через портал и выйдем. Прямо домой!
— Ну дома-то у нас теперь нет, — напомнил Буджум.
— Там сложнее, — обратился к Фриде Рутгер, сдержанно игнорируя резонное замечание Буджума. — Шары формируют как бы лабиринт из туннелей. Найдя Голубой Шар, переместиться мы сможем не куда вздумается, а только туда, где стоит другой такой Шар. Насколько это будет далеко от Данзаса — я не знаю.
— В любом случае, охотиться лень. Столько времени потратим впустую! — продолжала упрямиться Фрида. — А ведь надо спешить…
— Спешка нужна при ловле блох, красавица, — холодно сказал Иманд. — А здесь она может стоить нам жизни.
До самого вечера отряд под водительством Иманда промышлял чудь, при помощи которой охотник надеялся задобрить виверну.
Однако снедной чуди как назло не попадалось! Лишь всякая малоценная дрянь.
В ловушки, обустроенные Имандом при помощи артефактов Праймзоны, попались два тощих саблезубых волка. Шерсть у них была настолько тонкой, а шкуры покрыты таким количеством язв и струпьев, что Иманд почел за лучшее тотчас отпустить их. Как бы привередливая виверна не осерчала от таких подношений!
В грязном озерце под западным скатом холма упромыслили полдюжины жирных сине-зеленых слизней. Каждый слизень был размером с собаку и состоял, казалось, из чистого жира. И все бы ничего, да Иманд не был уверен в том, что разборчивая виверна станет их есть.
— Надо бы поймать что-нибудь на подстраховку, — сказал он. — Вдруг наша подруга виверна следит за фигурой?
И мытарства продолжились…
Наконец опытный Людвиг — даром, что ли, был он егерем — приметил цепочку свежих следов.
Приободрившиеся герои собрали в кулак остатки сил и растянулись цепью.
Некоторое время никто не попадался. Наконец из невероятно густых камышей с пушистыми метелками, что обильно росли по берегам гнилого ручья, поднялось Нечто.
Бочковидная туша на ногах-тумбах имела массивную круглую голову. Голову венчали кабаньи уши, покрытые жесткой серой щетиной, и странные крюкообразные рога.
Морда зверя являла собой нечто среднее между свиной и медвежьей. На груди у чудовища росла густая желтая шерсть, хотя большая часть тела оставалась совершено голой, покрытой лишь нежным пушком.
Хвост у твари тоже имелся и напоминал львиный. Правда кисточка на конце была не умилительной, а грязной и ободранной.
— Как ты думаешь, это самец или самка? — спросил Буджум у Людвига, чтобы разрядить обстановку.
— Я не удивлюсь, если гермафродит, — шепотом сказал егерь. — Здесь, в Праймзоне, все может статься!
Тем временем Иманд, который был лучше всех подготовлен к этой охоте, извлек из-за спины арбалет, заряженный не обычным болтом, а болтом с заметным утолщением на конце.
Хорошенько прицелившись, охотник выстрелил. В следующий миг в вечернем воздухе над тварью, биологический вид которой никто определить так и не отважился, раскрылась сеть с большими ячейками.
— Буджум! Людвиг! Помогайте! — потребовал Иманд, бросаясь прямо под ноги зверю.
Буджум, конечно, замешкался. А вот Людвиг сразу понял, чего хочет Иманд — он схватился за край сети, который имел своего рода кулиску, с продетой внутрь нее крепкой веревкой.
Р-раз! — и веревка со стороны Людвига натянулась, присобирая сеть.
Р-раз! — то же произошло и со стороны Иманда!
Ну а за середину веревки схватился наконец сообразивший что от него требуется Буджум.
Спустя минуту зверь уже издавал возмущенные вопли — Буджум, Иманд и Людвиг тащили его в свой импровизированный охотничий лагерь с видом на Город Мертвых.
— Виверна любит только свежее мясо, — пояснял насквозь пропотевшим товарищам Иманд. — Если бы мы убили его там, в кустах, к утру мясо приобрело бы душок. И виверна запросто могла бы от него отказаться!
— Когда мы только обсуждали это дело, ты говорил что-то про двух баранов, — напомнил Иманду Рутгер. — А у нас только один этот самый… свиномедведь! Не покажется ли виверне, что мы ее обманываем? Недодаем ей вкусненького? Жадничаем?
— Это как посчитать… Если по живому весу, так мы даем ей даже больше… По-моему, свиномедведь — он как три барана.
— А может и как четыре, — задумчиво заметила Фрида.
Они привязали пойманного уродца к стволу раскидистой липы, превращенной Катаклизмом в камень, и сели ужинать.
Стремительно темнело. Город Мертвых лежал внизу, похожий на остывающий пирог из песочного теста. А приунывший Рутгер думал о том, что он, с точки зрения этической и моральной, очень уж похож на пойманного свиномедведя своей опасной для общества и для людей, которые его любят, несообразностью, и что пора бы ему стать наконец из свиномедведя человеком. Хоть бы даже и самым средненьким…
“Если вернусь из Города Мертвых живым, я им стану… Ради Анабеллы… Ради нас с Анабеллой…К конце концов, ради себя самого…”
“История — это вино, от которого трудно опьянеть, а опьяневши, трудно вытрезвиться.”
Надпись перед входом в Аллею Королей
Переночевали без приключений.
С первыми же лучами солнца они снялись с места и, волоча за собой на веревке свиномедведя, направились, ведомые Имандом, к ближайшей виверновой норе.
Вокруг темного отвора все дышало тленом и ужасом. Повсюду были раскиданы кости — и свежеобглоданные, и давно выбеленные солнцем. При этом зоологическая принадлежность этих костей была неясна даже Иманду. Неужто тоже свиномедведи?
Однако, вопреки мрачным ожиданиям Фриды, перед норой виверны совсем не смердело. (Как и многие прочие граждане Империи Доктов, она не знала, что виверна, будучи животным свирепым, в то же время крайне чистоплотна от природы.)
Иманд велел Рутгеру и героям держаться в стороне, а сам позвал хозяйку норы условным щелкающим свистом.
Довольно долго на зов никто не являлся.
Лорду Данзасу даже начало казаться, что вся эта затея — плод воспаленного воображения охотника.
Но вот послышался шорох сухой земли, звук тяжелого дыхания и из норы высунулась злая острая морда величиной с лошадиную.
Фрида едва удержалась, чтобы не завизжать от страха и отвращения!
Виверна ответила охотнику — причем тем же щелкающим свистом.