— Нашел с кем сравнивать, я совсем другое дело. Он еще сопляк, какие ему еще женщины! — вспылила она. Причем видно было, что рассердилась не на шутку.
— Если тебе что-то не нравится, выясняй у него сама, — тотчас предал я своего друга. — Я могу отвечать только за себя, а я ни с кем, кроме тебя…
— При чем же здесь ты? Он — царь и должен себя блюсти…
— Все вопросы к брату, — прервал я начинающийся скандал. — Только боюсь, что он тебя не послушается. И вообще, царь он или не царь? Вы с матерью так и будете им помыкать?
— Вот как ты заговорил! — взорвалась царевна. — Мужьям вообще следует больше помалкивать и делать, что велят жены. Тогда от них будет хоть какой-то прок!
— Знаешь что, милая, если ты продолжишь говорить со мной в таким тоне, то завтра тебе говорить будет не с кем И я не понимаю, что ты прицепилась к брату, он сам может решить, как поступать! Даже если дело касается неведомых тебе женщин!
— Ну вот, теперь ты меня решил обидеть. Я знала, что дело этим кончится!
— Я тебя не обижаю, это ты начала…
— Конечно, а теперь ты на меня еще и кричишь. Мне что, нельзя даже слово сказать?
— Я на тебя кричу! — почти закричал я. — Я даже…
— Кричишь!
— Ну, за что мне такое, — с отчаяньем подумал я, — целый день, как идиот, был вынужден сидеть в одиночестве за столом, пока ее братец кувыркается с гетерами, да еще слушать музыку гусляров. А теперь вместо того, чтобы спокойно лечь спать, урезониваю взбалмошную девицу.
— Я на тебя не кричу! — не скрывая злости, сказал я. — Не нужно придумывать!
— Пожалуйста, не нужно меня обижать! — воскликнула царевна. — Если ты меня разлюбил, то так и скажи, и совсем незачем для этого повышать голос.
— Я тебя не разлюбил…
— Это ты только так говоришь…
— Но, Ксюша…
— Если ты меня еще капельку любишь, то скажи, где мне взять хорошую одежду, чтобы не стыдно было выйти в Москву.
— Тебе нельзя никуда выходить, ну как ты этого не поймешь! И Федору не нужно никуда ходить, это я дурак, придумал на свою голову!
— Нет, я же вижу, что ты меня не любишь, — с отчаяньем сказала Ксения и заплакала.
— Вот этого не нужно, совсем незачем лить слезы! Подумай, ну как ты будешь ходить в мужском платье!
— Буду, буду. Ты даже такой мелочи не хочешь для меня сделать. Пусть, если так, то ударь меня, я все равно не стану плакать!
Однако обещание Ксения не выполнила и так горько зарыдала, что мне пришлось вытирать полотенцем ее сразу ставшее мокрым лицо.
— Хорошо, — наконец сдался я, — достану я тебе мужской костюм. Только с Федором будешь договариваться сама.
— Хорошо, спасибо, как-нибудь договорюсь. А ты не мог сразу согласиться, обязательно нужно было доводить меня до слез?
По этому поводу я мог бы сказать многое, но что бы ее не спровоцировать на продолжение, промолчал.
— А эти Маруся и Федор завтра придут? — спросил я, чтобы сменить тему.
— А они никуда и не уходили, остались ночевать на Царском дворе.
— Как это остались? Но ведь об этом узнают все слуги, а от них весь ваш двор?! — поразился я. — Зачем им было оставаться?
— Никто ничего не знает, только доверенные люди, — успокоила меня Ксения. — Парень переночует у брата, а эта в моих покоях. Зачем им ходить туда-сюда.
— Ну, вы даете! — только и смог сказать я, подумав, что инициатива начинает уходить из моих рук. — Ладно, делайте, что хотите. А как тебе понравилась Маруся, ты дала ей померить свои наряды?
— Дала, только я удивляюсь, с чего ты решил, что с ней мы похожи? Неужели я такая некрасивая, как она? Что это еще за глупости!
— Конечно, вы ни капельки не похожи, ты красавица, а она так, ничего особенного. Но издалека ошибиться можно.
— А ты по мне соскучился? — совсем другим тоном спросила царевна.
— Конечно, — с показным энтузиазмом ответил я, — не то слово!
— Докажи…
— Я же обещал достать платье…
— Нет, докажи по-другому, иди ко мне…
Этой ночью у меня не осталось даже иллюзии, что здесь еще что-то делается по моему разумению. Зато ни слез, ни упреков больше не было, и утомленная царевна доверчиво заснула на моем плече.
Утром нас разбудила карлица со своей всегдашней проблемой — медовухой.
— Матрена, — предложил я ей, не открывая глаз, — давай я с вечера сразу буду покупать тебе по две бутылки. Я и так постоянно не высыпаюсь, а тут ты еще все время меня будишь ни свет, ни заря.
— Две нельзя, — грустно ответила она, — была бы я большой, тогда конечно. А так от двух мне будет худо.
— Так не пей все, оставляй на утро.
— Как же можно, я не удержусь. Ты, голубь, потерпи. Это ничего, на том свете отоспишься.
— Типун тебе на язык, — ответил я, просыпаясь окончательно и тоскливо понимая, что сейчас придется включиться в каждодневную утреннюю суету. Одна мысль о том, что нужно идти добывать Ксении мальчиковую одежду сразу испортила настроение. С бутиками в Москве еще были очень большие сложности. Окончательно его испортил Федор.
— Сегодня опять пойдем гулять, — заявил он, даже не успев поздороваться.
— Да, конечно, — ехидно согласился я, — только поговори сначала с Ксенией.
— О чем мне с ней разговаривать? — удивился он. — Болеет и пусть себе болеет. Или она что-нибудь узнала? То-то еще вчера ко мне приставала, где мы были! Ты ей сказал?
— Ничего я не говорил, но она требует, чтобы мы её взяли с собой.
— Ну, надо же! — огорчился царь. — Зачем она нам?
— Незачем.
— А не возьмем, матушке нажалуется. Ты-то что думаешь?
— Ничего я не думаю! Вы родственники, вот между собой и разбирайтесь. Я бы на твоем месте остался сегодня дома. Тогда и она никуда не будет рваться.
— Еще чего! Не разрешу с нами идти, и не пойдет. Я царь я или не царь?
— Ты думаешь? — усомнился я. — Попробуй, прояви монаршую волю, может быть, и получится. Я ее уговорить не смог.
— И проявлю! — воскликнул Федор, но как-то неуверенно, даже можно сказать, опасливо. Во всяком случае, воровато огляделся по сторонам.
— Ладно, ты ее уговаривай, а я пойду за одеждой. В крайнем случае, сводим ее просто погулять по городу, пусть убедится, что там. нет ничего интересного. Может, тогда успокоится.
— Не хочу я время терять. Сколько мне еще жить осталось. Сам же говорил…
— Ничего я тебе такого не говорил. И вообще, ты собираешься что-нибудь предпринять, чтобы спасти царство, или так и будешь по кабакам шляться? Пошел бы, что ли, в ружейную мастерскую, ты же техникой интересуешься.