Чума закончилась больше года назад, но уцелевшие все еще не до конца разобрались с трупами.
Рак-амн-хотеп проехал через пустой базар, поднимая тучи пепла и пыли, потом через купеческий квартал. Здесь опытный глаз царя отметил, что многие дома были разграблены бандами обезумевших жертв чумы, обломки мебели и осколки посуды валялись у закопченных дверных проемов. Зловещие пятна на стенах некоторых домов напоминали о страшной судьбе их хозяев.
Но разрушения в купеческом квартале не шли ни в какое сравнение с кварталами аристократов. Складывалось впечатление, что горожане возложили всю вину за постигшее их бедствие на царя и тех, кто его поддерживал. Все дома разграбили и подожгли. Когда деревянные части сгорели, стены и крыши обвалились. Лишь самая середина улиц здесь была кое-как расчищена, и колесницы одна за другой проезжали мимо гор битого кирпича и обгоревших бревен.
И только приблизившись к стенам Белого Дворца, Рак-амн-хотеп наконец-то увидел первые признаки жизни. Огромное здание, возведенное, чтобы соперничать с роскошью Дворца Сеттры в Кхемри, и в конце концов затмившее его, было окружено парком с фонтанами, вода в которые поступала из подземных источников. В парке стояло множество старых, засыпанных пеплом палаток и разваливающихся хижин, построенных из обломков глинобитного кирпича. Вокруг фонтанов толпились изможденные люди с запавшими глазами, закутанные в лохмотья. Они стирали одежду и наполняли кувшины водой. Немногие уцелевшие во время чумы провожали колесницы взглядами, полными страха и тоски.
Хотя на стенах Белого Дворца еще оставались следы мерзкого проклятия Нагаша, самого дворца совершенно не коснулся хаос, охвативший город. Воины царской стражи Кватара, облаченные в белые доспехи, стояли у дворцовых ворот и держали огромные кривые мечи. Когда колесницы прогрохотали мимо, они сурово склонили головы, и процессия двинулась дальше по широкой аллее, по обеим сторонам которой выстроились высокие статуи слуг Джафа с головами шакалов. На западе Рак-амн-хотеп увидел белую глыбу погребального храма, а на востоке виднелся зловещий Дворец Заката, храм бога смерти. Сам Белый Дворец — растянувшееся во все стороны строение, облицованное белым мрамором, — находился впереди и возвышался, как сфинкс, над всеми остальными зданиями города.
Проехав по широкой аллее, колесницы остановились на небольшой площадке перед широкими ступенями. Там, в шеренгах по десять человек, ждали воины, одетые в тяжелые чешуйчатые доспехи разетрийской пехоты. Впереди стоял высокий широкоплечий командир. Он отсалютовал мечом, и все воины, как один, издали приветственный клич.
Рак-амн-хотеп приказал вознице развернуть колесницу так, чтобы лучше видеть своих воинов, а те лучше видели его. Величественно улыбаясь, царь приветственно вскинул руки.
— Бесстрашные души! — прокричал он. — Прошло слишком много времени с тех пор, как я лицезрел вас, и я радуюсь, найдя вас в прекрасном состоянии духа! Шесть долгих лет вы удерживали этот город, несмотря на все бедствия. Шесть долгих лет вы одни стояли между чудовищем из Кхемри и царствами на востоке! Вся Разетра знает о ваших отважных деяниях! Ваши имена с почтением перечисляют в храмах, ваши семьи получили от меня богатое вознаграждение в благодарность за вашу службу. Наши братья и кузены уже в пути, сотрясая своей яростью землю! Скоро они встанут рядом с вами, и мы отправимся на восток, чтобы завершить дело, начатое так давно!
Воины встретили эти слова ликующими криками и застучали булавами по щитам. На их лицах появились гордые улыбки, и только по жестким взглядам темных глаз можно было понять, через какие испытания им пришлось пройти. Экреб, командир этого отряда, опустился на одно колено перед царем, выходившим из колесницы.
— Не надо этого! — заявил Рак-амн-хотеп и нетерпеливо замахал рукой на полководца. — После всего, с чем тебе и твоим людям пришлось столкнуться, ты больше никогда ни перед кем не должен склоняться! — Царь быстро шагнул вперед и сжал плечи полководца, буквально силой подняв его.
— Добро пожаловать, о великий, — ответил Экреб низким голосом.
Полководец был крепко сложен и благословен силой и жизненной энергией, как один из любимых сыновей Птра, с широким лицом, тяжелым выпуклым лбом и темными глазами. Солнце светило на его бритую голову и отражалось от золотых колец в ушах.
Его губы изогнулись в кривой усмешке.
— Шесть лет без тебя — это слишком большой срок.
— Ты чересчур добр ко мне, друг мой, — ответил Рак-амн-хотеп.
— Вовсе нет. Мы думали, что ты вернешься через год. Собственно, перед отъездом ты примерно так и сказал.
— Вероятно, я слишком оптимистично оценил положение.
— На пятом году ожидания мы пришли к тому же выводу.
Оба фыркнули, но лицо царя тут же снова сделалось серьезным.
— Ну, насколько все плохо? — негромко спросил он.
Усмешка исчезла с лица Экреба, оно сделалось бесстрастным. Полководец подбирал нужные слова, но в конце концов просто вздохнул.
— Это было ужасно, — признался он. — Никто из нас после этого не сможет вести добродетельную жизнь. Нет такой преисподней, которая сравнится с тем, с чем мы столкнулись в Кватаре.
Рак-амн-хотеп поморщился, увидев взгляд полководца, и посмотрел на ликующих воинов за его спиной.
— Это все, что осталось от сорока тысяч? Едва наберется полк?
Экреб кивнул:
— Только богам известно, сколько дезертировало и сбежало домой в первые месяцы. Мы пытались их остановить, но тут началась чума, и все, что мы могли, — это попытаться остаться в живых. Ливарская армия почти вся погибла в первые шесть месяцев. Мы уцелели только потому, что заперли дворцовые ворота и не пускали сюда толпу. — Экреб пожал плечами. — Хотел бы я поведать тебе истории о мужестве, но правда в том, что мы укрылись за этими стенами и молились, чтобы выжить. В конце концов мы поняли, что чума не может проникнуть во дворец.
Рак-амн-хотеп нахмурился:
— А почему?
Лицо Экреба помрачнело.
— Мы тоже пытались это разгадать, — ответил он, — и в конце концов решили, что есть только одно разумное объяснение: Нагаш этого не хотел. Немухареб боится, что Узурпатор уготовил ему и его семье особую судьбу.
Царь нахмурился еще сильнее:
— Немухареб доставлял вам неприятности?
Экреб помотал головой:
— Нет. Он человек сломленный, топит свои кошмары в вине и млечном соке черного лотоса. Его не свергли только потому, что здесь мы.
— Я удивлен — неужели тут есть кто-то, кто желает занять его место? — угрюмо пробормотал Рак-амн-хотеп. — Сколько жителей города осталось в живых?
— Только боги знают, — ответил Экреб. — Но наверняка меньше тысячи. Поисковые отряды прочесывают поквартально весь город, и мы до сих пор находим трупы. Город превратился в одну большую гробницу. Потребуются поколения, чтобы он возродился, и то неизвестно, получится ли это.