— Срочная телеграмма? — в свою очередь предположила Майя. — Впрочем, лучше я открою.
Сильвестр слышал, как щелкнул замок, как раздался удивленный возглас его помощницы, а затем в коридоре защебетали женские голоса. Может быть, подружка? Врядли. Майя никогда никого к нему не звала, хотя вполне могла бы попросить об этом. В конце концов, у нее почти нет свободного времени, даже на свидания она ходит с его разрешения. Что само по себе, конечно, чудовищно.
Между тем это была никакая не подруга. Когда Майя открыла дверь, она ужасно удивилась. Потому что на пороге стояла Люся Антипова. У них были приятельские отношения, но никогда в жизни они не общались больше десяти минут кряду.
— Извините, пожалуйста, что я не позвонила, — сказала Люся, снимая шапку и стряхивая с нее снег. Глаза у нее были заплаканными. — Все получилось так неожиданно… В общем, скажу правду сразу. Один раз я слышала, как моя начальница разговаривала с Сильвестром по телефону. Она была поражена, что он помогает следователям искать убийцу Аршанской. Я ничего не путаю?
— Нет, все правильно, — не стала отпираться Майя. Судя по всему, сейчас они узнают что‑то особенное. — Он помогает.
— Так вот, я хотела признаться ему… Я кое‑что утаила от милиции. Кое‑какие мелочи, которые могут быть важными… Мне показалось, что если я расскажу о том, что слышала и видела, брошу тень подозрения на сотрудников, с которыми работаю. И получится, будто я просто настучала… Понимаете?
— Нет, — честно призналась Майя. — Если бы я что‑то слышала или видела подозрительное, а потом убили двух женщин в моей редакции, я бы сразу отправилась в милицию, в тот же день.
Поскольку Люся смотрела на нее во все глаза и молчала, она поспешила завлечь ее в квартиру.
— Не волнуйтесь, Сильвестр вас обязательно выслушает. И поможет, разумеется. Он всегда помогает людям, попавшим в затруднительное положение.
Как раз в это время Сильвестр появился в коридоре.
— А, это вы! Какими судьбами? — спросил он, по‑настоящему удивившись.
Люся Антипова. Девушка, которая сидит в приемной. Она может знать такое, что не снилось никаким оперативникам.
— Вот, пришла посоветоваться.
— Майя, — обратился Сильвестр к своей помощнице. — Поставь, пожалуйста, чайник.
Плести интриги Сильвестр не любил, да и не очень умел. Предпочитал во взаимоотношениях ясность, открытость и честность. Однако понимал, что, ни разу не слукавив, решить сложные проблемы, замешанные на нешуточных человеческих страстях, любви, ненависти и больших деньгах, вряд ли удастся. Многое, конечно, зависело оттого, с кем именно приходилось иметь дело. И, разумеется, от конкретной ситуации. Но даже когда обстоятельства настоятельно требовали применения таких малопочтенных инструментов, как заведомая ложь и коварство, Бессонов все‑таки предпочитал использовать здравый смысл и логику. При этом он не отвергал такие элементы игры, как умолчание, корректные намеки и иные безобидные, но вполне джентльменские приемы, позволяющие в нужных случаях временно накидывать на реальную ситуацию флёр таинственности.
Похожую проблему Сильвестр решал и сейчас, когда ему необходимо было подробно расспросить Николая Клебовникова — последнего, кто видел Белоярову перед тем, как ее убили. Ситуация сложилась традиционная — он не был ни официальным представителем власти, ни даже частным детективом, нанятым для расследования. Но и не безвыходная — Сильвестр был убежден, что всегда найдется благовидный предлог побеседовать с человеком. Трудность, правда, состояла еще и в том, что он не мог назначать встречи в иных местах, кроме собственной квартиры, но здесь всегда решающую роль играло его искусство формулировать тему предстоящего разговора.
В данном конкретном случае задачка была не из легких. Во‑первых, Клебовников с Бессоновым были знакомы поверхностно: встречались в редакционных коридорах и на планерках, несколько раз что‑то вместе обсуждали в кабинете Белояровой, и все. Так что дружеское приглашение на чашку чая исключалось. Во‑вторых, Клебовников был активным сторонником того, чтобы прикрыть киношную рубрику, которую вел Сильвестр, заменив ее банальной колонкой «Новинки DVD». Иными словами — обложка плюс краткая аннотация. И никакой там мудреной критики с экскурсами в историю кинематографа. Лишь непреклонность Белояровой мешала осуществлению этого плана. В‑третьих, Клебовников, насколько Сильвестр понимал, ревниво относился к их с Белояровой теплым, почти приятельским отношениям. Ревность эта была не мужская — административная, порожденная извечной борьбой за близость к первому лицу. Правда, Бессонов не боролся, инициатива здесь принадлежала Белояровой.
Таким образом, получалось, чтобы заманить Клебовникова к себе, нужно было изобрести не просто весомую тему для их беседы. Эта тема должна была впрямую затрагивать интересы заместителя главного редактора. И чтобы обсуждение ее в стенах редакции казалось невозможным. Иначе точно не приедет.
Несколько часов Сильвестр провел в глубоких раздумьях, пока не создал простую и изящную комбинацию, которая, как ему показалось, снимет все вопросы Клебовникова, а ему даст необходимые для дальнейшего расследования факты. Он еще раз проанализировал все возможные ходы в этой небольшой, но крайне важной партии, и решил — вполне прилично. Теперь предстоял телефонный разговор, который и покажет, насколько прав Сильвестр в своих предположениях.
* * *
Подъехать для приватного разговора Клебовников согласился достаточно легко. Вежливо выслушав Бессонова и подтвердив, что «беседа о столь деликатных материях должна проходить вне редакции», он предложил пересечься в ресторане в центре города, но Сильвестр сослался на болезнь. Один — ноль в его пользу. Клебовников уточнил адрес, порадовался, что ехать недалеко, и спросил, удобно ли встретиться в ближайшее время, так как вечер у него плотно расписан. Но вот дальнейшие события приняли весьма неожиданный оборот.
…Сильвестр стоял у окна и видел, как во двор въехала машина, из которой вышел Николай Клебовников. Немного поозиравшись, как любой человек в незнакомом месте, он нерешительно направился к нужному подъезду, но вдруг притормозил и достал мобильник. Видимо, услышал звонок. Если бы не это, Сильвестр отправился бы встречать гостя в коридор, а так — остался пока на своем наблюдательном пункте. И не напрасно. Он обратил внимание, как следом за машиной Клебовникова во двор въехали темного цвета «Жигули», из которых шустро выскочил мужчина в черной куртке и черной спортивной шапочке. Он устремился было вслед за Николаем, но когда тот остановился и стал говорить по телефону, мужчина из «Жигулей» резко свернул в сторону и с увлечением принялся рассматривать какие‑то объявления на ближайшем фонарном столбе. Как только Клебовников закончил беседу и снова двинулся к подъезду, человек в черном потерял всякий интерес к фонарному столбу и отправился следом. Дойдя до подъезда, немного покрутился рядом, но внутрь не пошел, а вернулся к своей машине. Бессонов, крикнув Майе, чтобы встретила гостя, еще немного постоял у окна. Темные «Жигули» остались стоять на месте с включенным двигателем, словно кого‑то поджидая. Сильвестр готов был поспорить, что знает, кого именно, хотя, возможно, это было банальным стечением обстоятельств. Однако если он не ошибался в предположениях, то работа проводилась топорно. Либо это была демонстрация силы. Интересно, заметил ли что‑нибудь Клебовников? Наблюдать дальше смысла пока не имело — в коридоре уже раздевался и говорил какие‑то комплименты Майе ожидаемый гость. Пора было приступать к официальной части.