— Нет, опасно. Может, вам нанять охрану или как‑то еще подстраховаться? Обещайте, что сделаете это немедленно.
— Обещаю, — отрывисто сказал Клебовников.
Сильвестр готов был поклясться, что он испугался.
Когда раздался звонок в дверь, Майя находилась в ванной комнате. Судя по долгому гудению фена, укладка ей не давалась. Однако не успел Сильвестр впустить гостя в дом, как его помощница пулей вылетела в коридор с криком:
— Сильвестр, это Максимилиан!
Понятное дело, она боялась, что босс обзовет ее кавалера каким‑нибудь Акакием и испортит ей не только вечер, но и всю жизнь. Возможно, Максимилиан — как раз тот самый мужчина, который сделает ее счастливой.
— Приятно познакомиться, Макс, — радостно сказал Сильвестр, отступив на пару шагов, чтобы лучше рассмотреть гостя.
Симпатичный и ладно скроенный. Будь этот парень артистом, он предложил бы ему роль звездного десантника.
— Моя помощница много о вас рассказывала. Кажется, у вас есть собака?
— Нет, вы ошибаетесь, — по‑прежнему улыбаясь, ответил Макс. — Я не люблю шерсть в квартире.
— Как это правильно…. А какое у вас хобби?
— Увлекаюсь фотоохотой.
— Гоняетесь за зайцами? Удивительно. Наверное, страшно интересное занятие.
Майя схватила своего кавалера под руку и потащила за собой.
— Приятного вечера! — крикнул им вслед Сильвестр.
В театре он не был тысячу лет. Абсолютно все зрелища ему заменило кино. За последние годы он создал рецензии на такое количество картин, что порой сам поражался собственной осведомленности.
Весь вечер он представлял, как Максимилиан ухаживает за Майей, а потом провожает ее до дому и энергично целует возле подъезда. Он ожидал, что помощница явится домой за полночь, полупьяная от любви, переполненная эмоциями, до головокружения счастливая, и сразу же запрется в своей комнате, чтобы еще раз пережить в мечтах самые сладкие моменты свидания.
Поэтому когда часов около одиннадцати она ворвалась в квартиру, как ураган, он вышел ей навстречу с недоуменным видом.
— Шеф! — воскликнула Майя и больно схватила его за запястье. Глаза ее горели фанатичным огнем. — Я вам сейчас такое расскажу!
— Максимилиан оказался женщиной? — участливо откликнулся Сильвестр. — Или того хуже — украл в буфете бутерброд с осетриной?
— Вы все шутите, а я совершенно неожиданно разжилась новой информацией, за которую вы меня расцеловать должны!
Дело происходило в антракте. Максимилиан встал в очередь за мороженым, которого возжелала его дама, а сама дама отправилась в туалет припудрить носик. Рядом с ней перед зеркалом поправляла прическу женщина лет сорока с царственным лицом и черными волосами, постриженными по моде пятидесятых.
— Я сразу ее узнала! — торопливо объясняла Майя, затащив Сильвестра на кухню и достав из холодильника тарелку с сыром. Когда она нервничала или была возбуждена, всегда зверски хотела есть. Сильвестр, который ограничивал себя в пище, относился к ее кулинарным марафонам с сочувствием.
— Эта женщина была на одной из фотографий в вашем журнале! — выпалила Майя и закинула в рот маслину, выуженную из мятой жестяной банки. Выплюнула косточку в кулак и продолжала все с той же горячностью: — Рекламировала сеть ресторанов «Принцесса на горошине». Как Васильева! И вот… Я смотрю на нее разинув рот, она начинает из‑за этого немного нервничать и роняет сумочку прямо в раковину. От удара сумочка переворачивается, и из нее высыпается всякая дамская мелочь.
— Ты подавишься, — мрачно заметил Сильвестр, который всегда считал, что прием пищи — это акт любви к себе, а не удовлетворение желудочной похоти.
— Да бросьте! Вам ведь интересно узнать, что я заметила среди вещей этой женщины?
— Дай догадаюсь. Зеленую зажигалку?
— Если бы. Все гораздо интереснее. Там была такая же точно «клубная карта», какую я видела у Васильевой. Помните, ее визитки рассыпались по полу возле журнального столика, и я еще спросила, что это такое.
— Отсюда вывод — ты слишком порывистая, раз все везде рассыпаешь.
— Так вы помните, что ответила мне Васильева?
Да. Что состоит членом клуба любителей китайской поэзии, — подтвердил Сильвестр. — Так что было дальше? Ты прочитала новой знакомой пару строк из Ли Бо? «Гляжу я на горы, и горы глядят на меня… И долго глядим мы, Друг другу не надоедая»… Она расплакалась и предложила тебе прийти на следующее собрание?
— Восхищена вашей эрудицией, — ехидно заметила Майя, — но поэзия здесь совершенно ни при чем. Я сначала вообще ничего ей не сказала, просто растерялась, если честно. А потом выкатываюсь в холл — вижу, она берет под руку мужчину. И говорит: «Милый, купи программку, хочу посмотреть, кто играет Фредерика». И тут подхожу я.
Пара выглядела эффектной, вели они себя как хозяева жизни, и соваться к ним с вопросами было страшновато. Однако Майя находилась под впечатлением от увиденного, кроме того, ее разгорячило любопытство. И она решила сыграть ва‑банк.
— Здравствуйте, — сказала она, лучезарно улыбаясь. — Извините, просто я случайно увидела клубную карту… Ну, ту самую.
Мужчина и женщина смотрели на нее выжидательно. На их лицах была, написана заинтересованность. Особенно на его лице. Невысокий, но очень стройный, великолепно одет, усы щеточкой, глаза веселые.
— Так вы тоже коп?
— Конечно! Я же про то и говорю.
Майя знала только одно значение слова «коп» — американский полицейский. Все, кто смотрит боевики, знакомы с ним так же хорошо, как со словечком «мент». Чтобы скрыть удивление и растерянность, она стала улыбаться еще шире.
— И какой же у вас номер? — спросил новый знакомый, подняв одну бровь вверх.
Майя вспомнила, что у Васильевой на карточке был написан двенадцатый номер. Нельзя проколоться!
— Тридцать четвертый.
— Ого! — воскликнул мужчина и посмотрел на свою жену. — Лиза, кажется, нам везет.
Лиза засмеялась гортанным смехом и, немного бравируя, спросила:
— А где же ваш партнер?
— Отправился за мороженым. Ой, я даже не представилась. Меня зовут Майя.
— Я Лиза, а это мой муж Антон.
Майя не знала, о чем с ними еще говорить и как вытянуть что‑нибудь интересное для дела. Интуиция подсказывала ей, что о китайской поэзии лучше не заикаться. Однако пара не торопилась уйти. Оба как будто ждали чего‑то еще. «Может быть, я должна сказать пароль? — подумала про себя Майя. — Нет, это бред какой‑то».