– Мир разделен на две половины – у одних есть всё, другие живут в нищете, – продолжала Худа. – Я не обвиняю вас, живущих в достатке, мне просто жаль, что я и мои дети не могут оказаться на вашем месте.

Она замолкла и закашлялась. Младенцы начали плакать, и звукорежиссер подвинул микрофон еще ближе.

– Я родилась в нищей стране, на другом конце света, – сказала она. Ее голос охрип. – Я не хочу умирать. Но если это неизбежно, я хочу умереть достойно, а не здесь, лежа в грязи, как животное. – Она закашлялась и закрыла глаза, откинувшись на плечо Мухаммеда. Он приподнял ее и что-то прошептал ей на ухо.

Она снова открыла глаза и подняла голову.

– Я родилась по одну сторону границы, вы – по другую. Я умру здесь. Моим детям и моему народу нужна пища, поэтому я должна унизиться до того, чтобы просить милостыню. – Она снова зашлась в приступе кашля. – Нам нужна любая помощь, неважно от кого. Нам нужна помощь. Не для того, чтобы танцевать или сделать свою жизнь более комфортной... Только для того, чтобы выжить.

Ее глаза закрылись, она упала на руки Мухаммеду, закашлялась и утихла. Он гладил ее по голове.

Глава 31

– Гениально. – Голос режиссера, раздавшийся за две тысячи миль из Лондона, все еще звенел в моих ушах. – Действительно трогательно – смерть в прямом эфире.

Солнце садилось, и пустыня полыхала алым огнем. Мы с Оливером устроились в фургончике передвижной телестанции, припаркованном за пределами горного хребта, у начала тропы, ведущей на вершину. Там красовалась спутниковая тарелка. Со времени эфира прошло полтора часа. Пожертвования по кредитным картам поступали непрерывно, сопровождаемые лавиной похвальных откликов. Рубашка у Оливера порвалась на спине; руки были покрыты ссадинами от ударов о камни.

– Оливер, может, сказать ему, что Худа в коме? Вообще-то, она не умерла, – прошептала я.

– ...Вернон с тобой? – сквозь треск и помехи послышался голос режиссера.

Оливер нажал на кнопку и заговорил в микрофон.

– В данный момент нет, – сказал он. – Вернон захворал.

– Передай ему, что звонили из Независимой телекомиссии, поздравляли “Кэпитал Дейли Телевижн”. Огромный успех. Огромный.

На линии раздались помехи, и на минуту связь пропала.

– Только что звонили из Станстеда. Второй самолет “Серкл Лайн” вылетел пять минут назад. Прибудет через... двенадцать часов. О-о. Подожди-ка. Общая сумма пожертвований – два миллиона триста девяносто семь тысяч и... – Послышался хлопок – в Лондоне открыли бутылку шампанского. – О-о! Подожди-ка... Минутку...

Оливер расплылся в улыбке.

– Два миллиона триста девяносто семь тысяч фунтов, – прокричал он съемочной группе, собравшейся у дверей.

– Эй! Звонят из журнала “Ньюс”, – раздался голос режиссера.

– ...хотят вывезти близнецов. Детей той умершей женщины. – Снова помехи.

Я выхватила микрофон и нажала на кнопку.

– Вы уверены? Они хотят эвакуировать двоих младенцев? У нас здесь двадцать тысяч человек.

Опять послышался треск и помехи.

– Так точно, – ответил режиссер.

– Именно этих младенцев?

– Да. Детей той женщины, которая умерла.

– А что, если они тоже умерли? – спросила я. – Они согласятся взять двух других детей?

– Нет, это должны быть те самые дети... чья мать умерла в прямом эфире. – Снова треск.

– Но она не умерла.

– О'кей... Тут пришел парень из “Дейли Ньюс”, хочет поговорить с фотографом... С вами есть фотограф?

Далеко в пустыне послышался крик какого-то дикого зверя. В дверях фургончика появился фотограф, Оливер услужливо нажал на кнопочку.

– Говорит Стив Мортимер, – произнес фотограф и резко повернулся, треснув Оливера по лицу чехлом от фотоаппарата. Последовала пауза – разница во времени.

– Стиви, привет, это Роб, – раздался уже другой голос. – Как дела, приятель? Слушай. Нам нужны дети. Ты сделал снимки? Ту женщину заснял? Смерть в прямом эфире?

– Естественно, – ответил Стиви.

– Но... – начал было Оливер.

– О'кей, этого вполне достаточно. Через пять минут потеряем связь... Всем большое спасибо. Все прошло потрясающе. Невероятно. Подождите, еще кое-что. Тот парень, который выступал в самом конце, который держал мертвую женщину. Они хотят, чтобы вы привезли его. В Лондон. – На линии послышался треск. – Естественно... – Помехи, помехи... – ...он станет ведущим “Кэпитал Телевижн”. Пусть приезжает с вами, и детишек не забудьте. О'кей. Вот и всё, Намбула, теряем связь. Молодцы, до сви...

Тут связь прервалась и наступила тишина, прерываемая лишь глухим боем барабана и гулким воем ветра в пустыне.

Темные контуры горных вершин вырисовывались на пурпурном фоне. Вдалеке показался джип. Открылись и захлопнулись двери. Из машины вышел Джулиан, за ним – Мухаммед, Бетти и Генри.

– Рози! – Джулиан приближался ко мне, обеспокоенно нахмурив брови. – Рози, – произнес он, – я наконец понял, чем хочу заниматься.

– И чем же?

– Ну, для начала я пожертвую всё, что у меня есть. И когда вернусь, сделаю все возможное, чтобы продолжить кампанию. Но у меня возникла еще одна мысль. Я собираюсь усыновить этих младенцев, – сказал он, – маленьких осиротевших близнецов. Ты знаешь, что их мать умерла?

Я поискала глазами Мухаммеда. Он, прихрамывая, шел в стороне от всех, в полном одиночестве.

– Хочу помочь им, – продолжал Джулиан. – Будем жить все вместе – Джейни, Ирония и маленькие близнецы.

– Я первая хотела забрать детей, – вмешалась Кейт Форчун.

– Но у тебя уже есть ребенок из Румынии, забыла? – возмутился Джулиан.

– Очень жаль, дорогие мои, но детей уже обещали отдать “Ньюс”, – сказал фотограф.

– Эй, эй! – вмешался Генри. – Неужели вы не видите, что детей здесь хватит на всех? Даже если вам нужны только сироты, я уверен, несколько десятков наберем. Я смотрю, вы подраться готовы из-за этих двух несчастных грудничков. Или я чего-то не понимаю?

Коринна стояла, прислонившись к грузовику, и курила сигарету. Она поймала мой взгляд и сочувственно улыбнулась. Я впервые видела ее такой, как сегодня днем, – она относилась ко мне тепло, почти по-сестрински, во всем помогала. Коринна подошла, наклонилась, вытерла что-то у меня под глазом и сказала: “Устала?” Надеюсь, под воздействием увиденного она не превратилась в лесбиянку.

Бетти пыталась припарковать все джипы уютным кружком.

– Идите сюда, – щебетала она. – Нам нужно поесть. Вы же с утра ничего не ели. На голодный желудок войну не выиграешь. Какой от нас прок, если мы будем валиться с ног от усталости? Я попросила Камаля положить нам в грузовичок хлеба и говядины. Думаю, на всех хватит. У меня есть даже баночка горчицы. Кстати, английской. Не люблю острую горчицу.