Казино встретило меня перезвоном игральных автоматов, шелестом карт, криками крупье и предсмертными завываниями проигравших посетителей.
Когда я менял оставшиеся деньги, служащий посмотрел на меня так, словно ничего противнее он в жизни не встречал. Пришлось ответить ему тем же. За что он оставил себе преждевременные чаевые и бросил мне три фишки.
И это все, чем мне придется начинать новую жизнь?
Пошлявшись мимо азартных игроков, я присел за рулетку.
– Делайте ставку, благородные господа. – Странное какое—то обращение. Но мне нравится.
Я поставил десять на красное.
– Восемнадцать черное.
Я ставлю десять на черное.
– Восемнадцать красное.
Я плюю на все и ухожу. А кто—то подумал, что сейчас мне попрет выигрыш? Ночные Охотники не шулера, да и к везунчикам нас отнести можно с трудом. Теперь передо мной стоит только один вопрос: как лучше просадить последние брюлики и отправиться на большую дорогу? Грабить, чего же еще.
Рядом со мной раздался выстрел, я присел. Но на сей раз все обошлось. Просто какой—то мужик просадил все деньги и пустил себе заряд в висок. Неприятное зрелище. Только плечи и кусочек скальпа. А все остальное сплошная дырка.
Самоубийцу быстро убрали, но на его место никто не встал. Я знаю это поверье. Если хочешь остаться при последних, никогда не становись на место, обагренное кровью.
Но лично я никогда не верил приметы. Да и стоит ли расстраиваться из—за последних десяти брюликов.
Я бросил жетон в щель и дернул ручку. Повернулся и пошел на выход под ехидную улыбку служащего за окошком. Но чем ближе я приближался к окошку, тем большее меня одолевало любопытство. Ведь должно получиться. Зря что ль я расковырял пальцем титановый корпус и сломал ограничитель выигрыша.
Ответом мне был мелодичный перезвон. И вздох восхищения пронесся вокруг. В общем—то и не восхищения, а черной зависти. Потому что по всем правилам казино любое количество жетонов, выпавших из аппарата при игре, даже если аппарат сломался, является выигрышем.
Ну а дальше я двинулся по кругу. Сейчас главное не останавливаться. Пока хозяева сообразят, что здесь дело нечисто, пока решат, что предпринять, надо успеть обчистить казино на кругленькую сумму.
Остановиться вовремя – трудная задача. Особенно когда прет удача. Но я не падок до монет. Найдя то количество, что выиграл, достаточным, я закончил игру и вывалил в окошко приличную кучу.
– Здесь примерно на три миллиона брюликов, – обратился я к выпучившему глаза служащему. – Если ты сейчас же выдашь мне два с половиной, все остальное останется тебе. Соображай быстрее.
Но парень и так уже сообразил, в чем дело, и совал мне в руки пачку банкнот. Такой сервис мне нравился.
Уже запрыгивая в лифт, я увидел, как в казино с другого конца зала вбегает с десяток людей в строгих оттопыренных костюмах. Группа быстрой разборки.
Но лифт уже уносил меня на нижние этажи гигантского мегаполиса.
Я снял номер в лучшей подземной гостинице, заказал нормальную пищу и развалился на широченной кровати.
Хорошо чувствовать себя нормальным человеком.
Подтолкнув поближе пульт управления прелестями жизни, я притушил свет, включил музыку, а затем и местное телевидение. По всем каналам шла реклама завтрашних торгов.
– Только раз в году! Посетите наши торги! Широкий выбор разнообразных товаров! На любой вкус! – надрывался телевизор.
Я стал подремывать, когда началась демонстрация так называемого товара. И последнему дураку после первых же кадров стало бы ясно, какой товар предлагается на завтрашних торгах.
– Лот номер три. Мужчина сорока лет. Физические данные… Лот номер четыре. Женщина тридцати пяти лет…
Неприятно засосало под ложечкой. Зеркальный мир напомнил мне о событиях шестилетней давности. Когда я, вот так же. как и эти несчастные, являлся предметом купли—продажи. Захотелось выключить телевизор, но долг Охотника заставлял смотреть дальше. Вполне вероятно, что и моя девчонка попадет в число продаваемых. Но время шло. Мелькали кадры. И я не видел знакомого лица с голубыми глазами и упрямо сжатыми губами.
– Можно? – Молодой парень в белом берете протиснул в двери коляску с едой.
– У вас всегда так долго обслуживают? – чисто для проформы спросил я, пялясь в экран.
Парень ничего не ответил. У него такая работа. Ничего не отвечать. Только улыбнуться, получая чаевые. Причем весьма приличные. Стоимость моей «ласточки». За такие деньги можно быть и поразговорчивее.
– Слабоват у вас товар нынче, – заметил я, стараясь не слишком напрягаться на вопросе. Замечание для себя.
– Так это для верхних этажей, сэр. – Уже кое что, но не совсем. Посмотрим, насколько парнишка быстро соображает. Еще двести, нет, пожалуй, ста брюликов достаточно.
– Я давно не занимался торговлей, братишка. Сядь на минуту и объясни, в чем весь смысл.
Два раза повторять не стоило. Сотенная исчезла в кармане фартука, и парень с небольшими интервалами для подкормки выложил все, что он знал. Всего это стоило тысячу брюликов.
– На верхние этажи поставляют товар, который по каким—либо причинам не прошел основное тестирование. Брак, одним словом. Всего в городе существует три рынка. Один вы только что видели. Второй покажут попозже. Это для средних слоев. А вот о третьем знает совсем небольшое количество клиентов. Оно…
Очередная банкнота растворилась в липких руках напористого парнишки.
– …оно произойдет завтра, поздно вечером. В самом сердце нашего города. Лучший товар. Обычно самые красивые, – парнишка проглотил слюну, а я засунул ему за пазуху очередную порцию денег, – самые ласковые. Словом, самые—самые.
– Как туда пройти? Парень почему—то засмеялся.
– Да один вход туда, сэр, стоит миллион брюликов. Миллион! А уж о ценах говорить нечего. Например, я слышал, что вчера привезли одну особу…
За такие слова можно сразу триста.
– …Вы щедры, сэр. Так вот. Одну весьма интересную особу, Мне мой дружок сказал по большому секрету, что цена на нее растет каждую минуту.
– И сколько на данный час?
Парень посмотрел на потолок и не сказал, а пошевелил губами. Хорошо, что я в совершенстве владею навыками общения с глухонемыми. Пришлось выложить пятьсот брю– ликов. Для парня сегодня счастливый день. Ишь как глазки засверкали.
Как только он получил желаемую сумму, тотчас же подскочил к ящику, выдвинул его из углубления в стене, покопался там минут пять и довольный обернулся ко мне,
– Четвертый канал, сэр. Только четыре часа. Потом все сгорит. Меры предосторожности, сэр.
Я все понимал. Я сам был секретным агентом.