Они опять хлопнули по рюмке, и тепло от выпитого, от ласковых слов Милены расплылось по всему Сениному телу.
«Дурак я, дурак, – подумал он, глядя в Милкины призывные глаза. – Не поимел ее тогда. Сбежал… А ведь она меня хотела… Целовала меня… А я сбежал. Запачкаться боялся… Уронить в грязь нашу с Настей возвышенную любовь… Ну вот и не уронил… Только кому от этого лучше стало?… Никто бы ничего и не узнал, если б мы с Милкой поимели друг друга… Ни Настена, никто… А Настька… Настька чувствует, что у меня никого, кроме нее, нет. Поэтому и оборзела. Вообразила, что она – единственная и неповторимая…»
Водка и коньяк, выпитые сегодня, сказывались на ходе Сениных мыслей. На его логических построениях. И на выводах, которые он делал. «Ох, опять я что-то напился, – подумал он. – Но зачем Милка меня все-таки вызвала? Точнее – зачем, это понятно. – Он самодовольно подумал: – Вызвала, чтобы поиметь меня. А вот что за повод она придумала?»
– Слышь, подруга, – фамильярно сказал он. – А что ты про медцентр-то наш знаешь? И откуда?
– А у меня муж, – усмехнулась Милена, – знаешь, кто?… Он – начальник управления в Минздраве СССР. Ему про ваш медцентр знать положено.
– А ты… Ты разве замужем? – удивленно воззрился на нее Арсений. – Говорили же, что вы разошлись.
– Н-ну, – усмехнулась Милка, – Настя твоя ведь тоже была замужем. Официально – за Эженом. А жила – с тобой.
– А ты? – Он посмотрел на нее в упор. – Ты с кем живешь?
– Ох, ты и любопытный!… – покачала головой Милена. – Вообще говоря, живу я с мужем. Но у нас, – она сладко посмотрела на него, – скажем так, – свободный брак. Открытый.
– Открытый – для кого? – прищурился Арсений.
– Для тех, кого люблю я. – Милена с вызовом посмотрела ему в глаза. – Для тех он и открыт…
– Поехали к тебе, – сказал Арсений.
– Экий ты быстрый! – засмеялась Мила. – Не торопись. Вон сколько всего назаказывал.
– Ладно… – протянул Арсений. – Ну а что все-таки ты мне хотела рассказать?
– М-м… – помедлила Милена, облизнула губы и сказала: – Ты в курсе, Сенечка: как к вашему центру относится официальная медицина?
– Официальная? – усмехнулся Арсений. – Ну, наверно, так же, как к Кашпировскому. Или к Чумаку. Думаю, терпеть нас не может.
– Правильно, – кивнула Милка. – А что с вашим центром будет дальше, знаешь?
– Ну, может, нас в конце концов признают? – неуверенно сказал он. – Вот Тау наберет статистический материал… Опубликует статью в каком-нибудь медицинском журнале. Наше лекарство пройдет положенные испытания, апробацию…
– Да ты сам в это не веришь!… – усмехнулась Милка.
– Наверно, не верю, – кивнул Сеня. – Но знаешь, сейчас никому в Союзе ни до чего дела нет. Все вокруг только свои проблемы решают… В твоем Минздраве – тоже… Поэтому столько жуликов развелось!… Какие только уроды смертельные болезни лечить не берутся!… Тот же рак – и пчелиным ядом лечат, и заговорами, и травами!… И ведь идет к этим идиотам народ, и никто их не трогает… У нас хоть какая-то научная база есть. И мы хоть вылечиваем!…
– Ну и что из этого следует? – прищурилась Милка.
– Следует? По-моему, одно. Мы будем заниматься этим всю жизнь! Пока к нам будут люди идти. А они будут идти! Ведь как ни крути, мы реально спасаем их. Пусть не всех – но вылечиваем! Сама ведь говоришь!
– Ответ неправильный, – покачала головой Милка. – Вас как раз закроют первыми.
– Почему? – Сеня был ошеломлен.
– Вот именно потому, что вы вылечиваете. Потому что вы какие-никакие, а конкуренты. А такого официальная медицина ни за что не потерпит.
– Это ты откуда знаешь?
– Я же тебе говорила: мой муж – ответственный чиновник, работает в Минздраве.
Внезапная догадка пронзила Арсения. Он вообще в последнее время, в связи с обильным употреблением алкоголя, стал чрезмерно подозрительным.
– Уж не сам ли он на нас бочку катит, супруг твой?!
Милка расхохоталась.
– Ты что ж, думаешь, что он тебе мстит?
– Н-ну… – протянул Арсений. – Может быть…
Милка насмешливо посмотрела на Сеню.
– Это за что же? За что ж ему мстить? За тот единственный раз, что у нас с тобой вроде бы был? Когда ты от меня сбежал? Испугался? – Она откровенно посмотрела на Арсения.
– Ну… И за это тоже, – пробормотал он. – Он ведь знает про это…
– О нет, – усмехнулась она. – Знать-то он знает… Но мой супруг – он вроде как выше этого… К тому же я тебе говорила: у нас с ним открытый брак. Мне все равно, с какими он там девками шляется. Ну а он на мои дела глаза закрывает.
– Ты ведь такой свободной не всегда была… – недобро прищурился Арсений. – Почему-то я из-за того, что ты замужем, в тюрьме отсидел…
– Ох, нет!… – проговорила-простонала Милка. – Не прав ты… Не в этом дело… Но ты все равно прости. Прости меня, Сенечка… – Она протянула руку и погладила его по щеке. – Мне же никто ничего не сказал! Я и не знала, что тебе нужно алиби. А как узнала – так сразу написала заявление. В прокуратуру. Прости… – Глаза ее наполнились слезами.
Арсений осторожно взял ее руку, сжал своей ладонью, отвел от своего лица.
– Но это только одна капля была… – продолжила Мила. – Мое-то признание. Маленькая такая капля… Она сыграла, конечно, свою роль. Но на самом деле – тебя освободили совсем не поэтому.
– А почему? – Он в упор посмотрел на нее.
Милка промолчала, отвела глаза в сторону.
– Почему? – снова спросил Арсений.
– Напрасно я затеяла этот разговор, – вздохнула Милена. – Прости.
– Нет, ты скажи: почему?
Арсений почувствовал: за словами Милки что-то кроется, и потому смотрел на нее строго и напряженно. Она упорно отводила глаза.
– Да не все ли равно… – досадливо простонала Милка.
– Нет, говори!
Арсений пристукнул кулаком по столу.
– Тебе будет больно, Сеня, – предупредила Милена, искоса глянула на него и отвела взгляд.
– Говори!!!
– Знаешь, ведь Настька… – с трудом и по-прежнему не глядя ему в глаза начала Милка. – Настя… Она… – Милка замолчала.
– Что – «она»? – начал всерьез злиться Арсений: на Милку, на Настю, на себя – на весь свет. – Договаривай!
– Ты знаешь, – вздохнула Милка, – Настька – она ведь многое сделала, чтобы тебя освободили… Она письма писала – в прокуратуру и КГБ. А потом она… Она познакомилась с одним человеком… Важным человеком… Он в Генеральной прокуратуре работал. На очень высокой должности. И она… Она провела с ним время…
Арсений на секунду почувствовал, будто земля покачнулась и стала уходить у него из-под ног.