– Вот, познакомьтесь, пожалуйста... Моя давняя подруга Раиса...
– Очень приятно... Анна, – отозвалась Посконкина, которой явление Алениной подруги в жемчугах было более чем неприятно.
– А я... это... Станислав... Львович... – пробормотал Любимов, – но можно просто...
Алена ждала, что он назовет себя Стасиком, но Любимов сказал:
– Стас...
– Очень красивое имя, – похвалила Раиска, и новоявленный Стас зарделся, став одного цвета с алой блузочкой Посконкиной.
Анна Тимофевна попыталась потянуть Любимова за собой, но он, ослепленный Раис-киной красотой, похоже, временно превратился в соляной столп.
– Поскольку у меня сегодня день рождения... – начала Раиска и, еще раз пребольно ущипнув Алену, которая твердо знала, что ее день рождения они уже недавно отпраздновали, закончила: – Я приглашаю тебя в кафе «Шоколадница». Можем прихватить и твоих друзей, если они не заняты! Гулять так гулять! В жизни раз бывает... двадцать восемь лет!
Алена еще не успела четко сформулировать мысль о том, что с возрастом Раиска несколько переборщила, как Любимов радостно откликнулся, что он нынче вечером абсолютно свободен. Анна Тимофеевна попыталась напомнить ему о насущной необходимости чайной дегустации, на что Стасик ответил:
– Мы уж... это... с вами... как-нибудь в другой раз... Вы ведь сразу весь чай не выпьете...
Поглядев на Любимова с особым значением, Посконкина пообещала непременно оставить для него особо ароматные образцы и даже не стала настаивать на сегодняшней дегустации. Она была неглупа и не могла не видеть, насколько это бесполезно, а потому будет для нее унизительно. Она постаралась улыбнуться, скроила выражение типа: «Ну, ничего, будет еще и на моей улице праздник!» – и, сделав рукой элегантный прощальный жест, пошла в сторону своего дома, где ее ждала экзотическая коллекция китайского чая и одинокий вечер.
Всю дорогу до «Шоколадницы» Раиска щебетала о необычайно теплом для Питера лете, об их давней дружбе с Аленой и том, какие симпатичные сотрудники, оказывается, уже давным-давно трудятся бок о бок с ее подругой, о чем она, к несчастью своему, даже не догадывалась. В ее щебет то и дело вклинивалось задушевное стрекотание Любимова, который тоже был страшно рад удивительно теплой погоде и тому, что у его сотрудницы Алены, с которой его связывают чисто деловые отношения, такая замечательная подруга.
В кафе Любимов и Раиска уже откровенно не сводили друг с друга глаз, при этом Стасика совершенно не интересовало, какое впечатление это производит на Алену. Из этого она сделала утешительный вывод о том, что Любимов таращится на подругу не ей назло, а потому что она ему здорово нравится. После того как за знакомство и Раискин «день рождения» было выпито приличное количество сухого вина, Алена заметила, что вообще перестала интересовать обоих: и Любимова, и Раиску. Когда они отправились танцевать и совершенно неприлично прижались в танце друг к другу, Алена посчитала, что теперь-то уж может совершенно беспрепятственно уйти. И ушла.
Она брела нога за ногу вечерним Питером домой и с тоской думала о том, что осталась совершенно одна, как вдова Посконкина Анна Тимофеевна. Раиска теперь станет встречаться со Стасиком, а она, Алена... Нет, она действительно далеко не гордая мальва... Она жалкий, раздавленный равнодушной ногой Астахова придорожный одуванчик...
– В общем, мы подали заявление! – сообщила Алене Раиска, явившись к ней все в том же шелковом кремовом платье, в котором она водила их с Любимовым в кафе.
– Рай, а ты не торопишься? – не спешила ее поздравлять Алена. – По-моему, всего неделя прошла с «Шоколадницы».
– Ну и что такого? В этом загсе до бракосочетания надо два месяца ждать, а за два-то месяца мы уж точно разберемся, подходим друг другу или нет. Хотя и так ясно, что подходим!
– Уже проверили? – усмехнулась Алена.
– А чего тянуть? – весело отозвалась подруга. – В тот же вечер после «Шоколадницы» и проверили! Мы же взрослые люди!
Алена согласно покивала и спросила:
– А что, в этом платье ты теперь все время будешь ходить? А как же любимые джинсы?
– Знаешь, Алена, Стасу нравятся женственные наряды, а у меня пока всего одно это платье и есть. Придется весь гардероб обновлять. Кстати, в связи с этим я тебе принесла свои украшения вместе... прости уж... с последним твоим подарком – коралловыми серьгами. Не пропадать же добру. – И она выложила на стол деревянную лакированную шкатулку.
– Зачем? – удивилась Алена, открыла крышку и принялась бездумно перебирать серьги, браслеты и кольца, многие из которых они покупали вместе с подругой.
– Понимаешь, все то, что я раньше носила, включая эти твои кораллы, чересчур авангардно, броско и вызывающе. В общем, Стасу не нравится...
– А ты что же, решила во всем к нему подстраиваться?
– Если хочешь, чтобы мужчина тебя любил, приходится, милая моя, к нему подстраиваться! – философски заметила Раиска. – Я вот думаю, может быть, и тебе не стоило понапрасну Астахова раздражать?
– Мне кажется, я не раздражала...
– А ты на всякий случай пересмотри свое поведение, – предложила Раиска, новым очень женственным движением заправила в прическу выбившуюся прядку и сказала: – Пойду, пожалуй! Я собиралась еще на рынке парной печени купить. Стас очень любит...
Проводив подругу, Алена по ее же предложению попыталась пересмотреть свое поведение. Нет, она во всем чиста перед Астаховым. Она только любила с тех самых пор, как оказалась в его объятиях на настоящем Раискином дне рождения. Вот теперь и Любимов, в преступной связи с которым ее подозревал Петр, женится, а она... Алена вздрогнула от звонка в дверь и решила, что зачем-то вернулась Раиска.
– Я по обмену, – сообщила ей полная румяная женщина, стоящая на ее пороге.
– По какому обмену? – не поняла Алена.
– Ну... как же... вы же подавали объявление. Я, правда, разговаривала с мужчиной... видимо, с вашим мужем. Он сказал, что можно прийти сегодня в восемь вечера. Вот я и пришла.
Поскольку Алена продолжала стоять столбом, женщина спросила:
– Так вы меняетесь или уже раздумали?
– Я-то? А что... пожалуй, это выход... – Она отодвинулась в сторону, давая женщине пройти в квартиру, и решительно сказала: – Меняюсь!
Женщина с пристрастием осмотрела комнату и вышла на балкон.
– Странно, – сказала она, – ваш муж говорил, что у вас балкон заново отделан деревом...
– Нет... не отделан... – растерялась Алена.
– Вот что за люди! И чего врать, будто у меня глаз нету! Доплачивать за балкон не буду!
– Ну... разумеется, – сразу согласилась Алена, потому что тут же сообразила, кто собрался меняться. Конечно же, Астахов. Снова съезжается с женой. Прав был Любимов.
Женщина прошла в кухню, сразу заметила разводы на потолке, многократно перекрывающие друг друга, ткнула в них пальцем и сурово спросила: