Берти с интересом погрузился в чтение, но его отвлек телефонный звонок.
– Мистер Филсберг, сэр. Тут у нас небольшая проблема, – сообщил один из «котов» Эллиота, Гуго Крамер.
– В чем дело, Гуго? – встревожился Берти.
– Да понимаете... Нам пришлось объяснить тут одним. В общем, они из шпаны Папарелло... Но мы их в люк спрятали.
– В какой люк?! – воскликнул обалдевший Филсберг.
– А в канализационный.
– Да вы что там, стрельбу устроили, идиоты?!
– Мы не виноваты, сэр. Они пропороли нам ножом колесо, а когда мы решили его поменять, напали на нас. Пока мы двоих не уложили, они не успокоились.
– А где Папарелло?! Где этот долбаный Паппи?!
– Сейчас не знаю. Как только мы начали стрелять, они смылись...
От такого свинства Папарелло внутри у Филсберга будто зашкворчала раскаленная сковородка. Он хотел сказать Крамеру что-то еще, но вместо слов у него вырывалось только злобное шипение.
Так и не родив надлежащих команд, Берти отключил связь. Отерев со лба выступивший пот, он отрешенно уставился на стену старого склада и удивился оттого, что две собаки все еще не завершили свой акт.
– Ну чистые лошади, – изрек Филсберг и стал набирать номер Папарелло.
После сигнала, как и положено, Берти снова запел:
– Я люблю па-апу, я люблю ма-аму, я лучши-ий из детей-ей-ей!
Петь эту дурацкую песню было просто унизительно, и Берти решил, что если не сумеет убить Папарелло, то следует его хотя бы покалечить.
– Слушаю, любимый босс! – отозвался наконец Папарелло.
– Ты где шляешься, сукин сын?!
– Но-но, амиго! Не нужно слюней в трубку! Я еле смылся от твоих громил. Скажи лучше, что заплатил им, чтобы убрать славного Паппи.
– Ты мне шутки не шути, подонок, – перешел Филсберг на открытый текст. – Я где тебе сказал быть?
– А в чем дело, босс? Мы уже патрулируем! Если не веришь, посмотри сегодня криминальную хронику, мы у фабрики резинового попкорна какую-то палатку смели...
– Что за чушь ты мелешь? Ты что, пьян?
– Все под контролем босс, без пяти минут семнадцать мы будет у восточной стены склада. Как договорились, босс, слово Паппи – тверже кремня.
– Ну-ну, мистер Папарелло, попробуйте меня только подведите.
– Все будет пучком, босс, вот увидите.
На этом разговор закончился.
Филсберг отшвырнул трубку и опять уставился на стену склада. Увидев собак в третий раз, он уже не на шутку встревожился. Уж очень пристально смотрели на него эти животные. К чему бы это?
Филсберг вышел из машины, подобрал большой обломок кирпича и со злостью швырнул в зарвавшихся дворняг. Однако – странное дело – собаки вмиг растворились в воздухе. Словно их и не было.
– Так, уже галлюцинации, – констатировал Берти и потрогал свою голову. Голова была нормальная и вовсе не горячая, правда, какая-то чересчур угловатая.
Филсберг ощупал ее подробнее и понял: непостижимым образом его череп стал квадратным, а точнее кубическим.
«Если это только галлюцинации, медицина мне поможет, но если объективный факт – я пропал, – подумал Филсберг. – Но отчего? Почему? Может, я слишком много работал?»
Из состояния напряженной задумчивости Берти Филсберга вывел автомобильный сигнал.
С проезжей части грязноватой улочки к складам свернул шестидверный «Карлсваффе». Он остановился в нескольких метрах от Филсберга, и из него вышли Царик и Чингис.
– Привет! – поздоровался Царик.
– Привет, – вяло ответил Берти, не отводя глаз от длинного лимузина. Он уже успел испугаться, подумав, что его подставили и сейчас из мощного авто выпрыгнут люди с казенными удостоверениями.
Однако ничего не случилось. Лимузин сдал назад, развернулся и вскоре скрылся за углом.
Глубокий вздох – и Филсберг мигом изобразил на лице радушнейшую из улыбок.
– Рад видеть вас, джентльмены. Прошу в мою скромную машину! Она, конечно, не идет ни в какое сравнение в вашим авто...
– Это не наше авто, – ответил Михель и посмотрел на Фредди Чингиса. – Мы его временно арендовали.
– Да, – подтвердил тот. – Михель имеет талант уговорить кого угодно.
«Но только не меня, маленькие засранцы. Меня вам не облапошить и не уговорить», – подумал Берти и, пока его партнеры садились в машину, посмотрел на улицу.
Люди из агентства «Эллиот жмотт» уже подъехали и припарковались на противоположной стороне, не привлекая ничьего внимания.
«Вот что значит профессионалы», – одобрил Берти их поведение. Затем, вспомнив, осторожно ощупал голову – она была в полном порядке, то есть не горячая и круглая.
«Показалось», – повеселел Берти. Не хватало еще начинать разговор с объяснений по поводу странной формы головы.
И, повернувшись к Царику и Чингису, Филсберг спросил:
– Ну что, принесли?
– Принесли, – ответил Михель.
– Доставили, – подтвердил Чингис, и Берти показалось, что от него пахнет травкой.
«Тем лучше, – подумал он. – Когда очнутся в канале, будет уже поздно».
– Ну доставайте ваш трек, посмотрим, чем вы богаты.
Михель протянул небольшую коробочку, и Филсберг взял ее чуть дрогнувшей рукой. Если эти двое ему не лгали, запись могла потянуть на несколько миллионов.
Старательно демонстрируя небрежность, Филсберг не мог избежать некоего благоговейного трепета и, когда вставлял трек в плеер, непроизвольно высунул язык. Затем включил запись и стал вслушиваться в каждое слово, произнесенное неизвестными ему людьми.
Говорили двое. Сначала разговор шел о каких-то грузовых кораблях, а затем вернулись к теме, которая их беспокоила.
"... Двести человек с боевыми роботами и танками – это неслыханно! Куда они могли подеваться? Ведь там ровное пространство! – раздраженно говорил человек с начальственным голосом.
– Боюсь, что они разделили участь Пятьдесят второго егерского полка, сэр.
Этот говорил спокойнее, но с небольшим нажимом. Видимо, ему не нравилось, что начальник прячется от проблем.
– Чушь все это! Не верю я ни в какие исчезновения, – уже не так громко произнес начальник, и было ясно, что он вынужден признать случившееся.
Последовала небольшая пауза, и тот, что был выше чином, сказал:
– У меня к вам личная просьба, гроссадмирал, проследите, чтобы не происходило утечек. Мы сейчас на подъеме, и никакие скандалы нам не нужны..."
«Гроссадмирал Петен! – чуть не воскликнул Филсберг. – Значит, второй собеседник по меньшей мере премьер-министр!»