— Пойдём, — согласился я.
К Циклопу мы приближались с опаской, не опуская оружия, и я был готов к тому, что он сейчас вскочит, рассмеётся шипящим смехом, что всё это ловушка, обман, чтобы приманить нас поближе.
Но Циклоп был мертвее, чем Элвис Пресли — трудно выжить, когда снаряд выдирает из самой середины твоего тела здоровенный кусок плоти с частью позвоночника и кишками. Джинна фактически разорвало пополам, и единым целым он оставался только благодаря ребрам и коже, и если бы не кровь, мы наверняка разглядели бы через дырку снег.
— Мёртв, — с облегчением произнёс Синдбад.
— От рюкзака ничего не осталось, а вот «Страйк» надо забрать. — Я наклонился, чтобы вынуть оружие из кобуры. — А то от твоего остались два красивых оплавленных куска.
Выражения лица моего спутника я не видел, но оно вряд ли было радостным. Синдбаду наверняка не хотелось продолжать погоню, но он хорошо понимал, что я не отступлю.
— Тогда веди, — сказал он. — На север?
— Нет, на восток. — И мы двинулись туда, где дубль переправился через реку.
Сам он из зоны действия моих имплантов сгинул, растворился в метели и тьме, ушлёпал куда-то на юго-восток, где до самой границы локации нет ничего интересного, кроме болот.
К моменту, когда мы вновь напали на след, я чувствовал себя таким уставшим, будто пару раз вскарабкался на Эверест. Метаболический имплант беспрерывно ругался, сообщая, что его ресурсы на исходе, ноги самым позорным образом дрожали, и ещё я начал мёрзнуть.
Все признаки истощения налицо.
Но сдаваться я не собирался — нужно укокошить моего двойника сейчас, когда он ранен и находится почти в прямой видимости, а не ждать, пока этот гад придёт в себя, спрячется или, наоборот, натворит всяких гнусностей, прикрываясь моим добрым прозвищем.
— Ты как? — спросил Синдбад. — А то тебя шатает?
— Это я притворяюсь нетрезвым, — объяснил я. — До того выпить хочется, что сил нет, и опьянение приходится симулировать.
Он понимающе хмыкнул, и мы потащились по следу, так хитро петляющему, словно его оставил настоящий лис, пытающийся уйти от погони. Уже через сотню метров наткнулись на «Магнит», маленький по площади, но достаточно сильный, а затем едва не влетели в «Кислоту».
Заметить её в метель не проще, чем увидеть кусок чистого стекла в толще воды.
— И всё-таки куда его несёт? — бормотал я, когда мы вслед за дублем закладывали петлю вокруг небольшой возвышенности. — Бродит туда-сюда, но потихоньку двигается на юг…
Догадка заставила меня остановиться: а что, если дубль бредет к «Мультипликатору», к тому месту, где он сам родился? Желает окунуться в призрачное сияние вихря, чтобы восстать оттуда обновлённым, излеченным от ран и усталости? Или хочет породить новую копию?
Отражение отражения…
— Ты чего встал? — в голосе Синдбада прозвучало лёгкое раздражение.
— Сейчас пойду, и ты за мной, — сказал я. — Только не по следу, а туда, куда он, скорее всего, направляется.
И я объяснил, что имею в виду.
— А если ты ошибаешься? — спросил мой спутник.
— Тогда мы можем его упустить. Но в любом случае я со своей ногой не могу идти быстро, и шансов нагнать его, шагая следом, у нас маловато. Можно ещё отправиться к тамбуру и засесть там, но недостатки этого варианта мы уже обсуждали. Вряд ли нам удастся так просто устроить там засаду. Чугунков тут, конечно, меньше, чем в Академзоне, но на двоих заморенных сталкеров хватит.
Раздумывал Синдбад недолго.
— Ладно, веди туда, где вертится эта призрачная хрень, — сказал он.
— Проведу, — пообещал я, и мы вместо юго-востока двинулись прямо на юг, чтобы обогнуть примыкающую к Лубенскому озеру с востока топь и выйти в те места, где я «гулял» три дня назад.
Каких-то семьдесят два часа, а событий произошло, как за целый год, а то и за два.
Мы шли так быстро, как только могли, подживающая нога, которую приходилось нагружать, болела адски, иногда напоминал о себе шрам на лице. Каково приходилось Синдбаду, я мог только догадываться, но время от времени он принимался сдавленно ругаться через сжатые зубы.
Метель выла и бесновалась, подобно целой ораве вырвавшихся из преисподней демонов, всё вокруг тонуло в белёсой мгле, и только мои импланты позволяли находить дорогу.
Хотя дорогой это назвал бы только привыкший к бездорожью человек.
Лубенское озеро мы увидели в срок — пологие, лишённые растительности и намёка на снег берега, покрытая маслянистой плёнкой вода, на поверхности которой всегда, даже в штиль, имеется рябь. А сейчас по ней катались настоящие волны, и ветер срывал с их верхушек клочья пены.
От озера мы пошли почти тем же маршрутом, что предложили мне большеголовые, и у меня началось нечто вроде бреда. Пару раз показалось, что я иду один, что никого рядом нет, что всё, происходившее в последние дни, мне пригрезилось. Что нужно лишь добраться до конечной точки, а затем вернуться на Обочину, сдать сканеры заказчикам, и всё будет хорошо.
Приходилось встряхивать головой, оглядываться, дабы убедиться, что Синдбад тут, и поднимать руку — потрогать шлем и осознать, что никаких шаровидных наростов на нём не имеется.
«Это всё усталость», — убеждал я сам себя.
«Чёртова топь» обнаружилась на том же месте, где я оставил её седьмого февраля, и мы аккуратно обогнули её.
— Откуда здесь эта штука? — спросил Синдбад, с удивлением поглядывая на ловушку.
Неровный прямоугольник «Чёртовой топи» выделялся благодаря тому, что слой снега на нём был гораздо тоньше, чем даже полуметром в сторону. Эта аномалия непонятно почему выделяет тепло, причём довольно значительное его количество, и сугроб на ней не возникнет никогда.
— Сама по себе наросла, — ответил я. — Ты погоди удивляться. Там ещё впереди много разного.
Мы поднялись на холм, и во всей красе открылось спрятавшееся за ним скопление аномалий: аж три «Магнита» и за ними «Электрогейзер». За время, что меня тут не было, к ним добавилось пятнышко «Алмазной пыли», а на таком ветру эта дрянь крайне опасна.
— Вот, смотри, — и я сделал гордый жест коллекционера, демонстрирующего гостю сокровища из своего собрания.
Синдбад только головой покачал.
— Энергополе?
— Имейся оно тут — нас бы давно атаковал клацающий зубами чугунок.
«Электрогейзер» ожил, заплясали вокруг него пучки молний, несколько штук шарахнуло в нашу сторону. Но мы к нему не пошли и не спустились в овраг, на дне которого притаился «Голубой огонёк», а вместо этого дали большого крюка к югу, чуть ли не до урочища Лубаново.
Скопление ловушек осталось позади, и мы вскоре вышли к останкам бронезавра, таким же холодным и мёртвым, как три дня назад. То ли скорги не успели забраться внутрь и оживить боевую машину, то ли этого чугунка повредило нечто, способное отпугивать даже колонии нанитов.