— Я? Нет! — тут же ответила Губанова. — С какой стати мне там быть?
— Ну, все-таки когда-то там жил ваш муж…
— Вообще-то мой муж родом из Самары, — перебила она меня. — В Тарасове у него никого из родни нет, — резко подчеркнула она последнюю фразу и встала из-за стола. Подошла к серванту, достала флакон настойки валерьянки и плеснула себе в стакан. Я наблюдала за ней. Что это она так волнуется?
— Если вы считаете родственницей его первую жену, — презрительно продолжала она, — то он давно вычеркнул ее из своей жизни. Алкоголичка несчастная! Живет черт знает в каких трущобах!
— А вы откуда знаете? — прищурилась я.
— Мне Владислав рассказывал! — ничуть не смутившись, махнула рукой Губанова. — Тоже мне мать называется. А он еще хотел сюда этого мальчишку привезти! Вы представляете себе, что такое наследственность?
Ирина Викторовна снова села за стол и пристально посмотрела мне в глаза.
— Вообще-то да, примерное представление имею, хоть я и не врач, — улыбнулась я.
— Так вот! — Ирина Викторовна подняла пухленький белый палец. — Это очень серьезное дело. Я прочитала массу статей на эту тему, поверьте. И большинство ученых сходятся во мнении, что наследственность имеет куда большее значение, чем воспитание. А тут еще и последствия от пребывания в детском доме… Одним словом, понятно, что от этого мальчика ничего хорошего ждать не приходится.
— Но ведь бывают и другие примеры, — возразила я. — В семье алкоголиков, воров, проституток, да и просто подлецов вырастают прекрасные дети, с хорошим нравственным стержнем. Хотя их воспитание далеко от правильного. Чаще всего ими никто не занимается.
— Правильно, — кивнула белокурой головой Ирина Викторовна. — Но это только подтверждает мою теорию. Точнее, теорию генетиков, — поправилась она. — Просто этим детям передались иные гены. Не дурные гены их родителей, а чьи-то еще, из предыдущих поколений: прабабушек, прадедушек, вот и все. В одной и той же семье могут вырасти два абсолютно разных человека. Но одному передались отрицательные гены, а другому — положительные. Вот так.
— Но тогда почему же вы противоречите сами себе? Получается, что вы априори записали Сережу Губанова в человека с дурными генами. А вдруг он пошел не в мать, а в отца? Вы ведь уважаете своего мужа?
Ирина Викторовна вспыхнула.
— Мой муж — достойный человек, — пробормотала она.
Я молчала, ожидая продолжения, но она после моих слов замкнулась и не стала развивать дальше теорию, которая ей так полюбилась.
— Вы когда в последний раз видели своего мужа? — круто переменив тон, сухо и деловито спросила я.
Ирина Викторовна явно не ожидала такого жесткого поворота в столь мирно и идиллически протекавшей дискуссии.
— В каком… смысле?
— В прямом, — еще жестче уточнила я. — И в суде вам будут задавать вопросы еще и похлеще.
Нет, я не угрожала. Мне и угрожать-то ей пока что было нечем.
Просто я постаралась выбрать наиболее подходящий тон, чтобы заставить эту дамочку пусть даже не говорить правду, но хотя бы задуматься, что если ей есть что скрывать, то рано или поздно это выяснится. Суд-то все равно состоится, как ни крути. И мадам Губановой номер два придется на нем присутствовать: Ярослава Ярошенко времени терять не станет. Да и я не зря сюда явилась, во всяком случае, не только для разговора с Губановой. Похоже, Ирина Викторовна не договаривает чего-то очень существенного. Уж не замешана ли она сама каким-то образом в этом деле? Если так, то каким именно? Но она явно скрытничает!
— Послушайте, что вы от нас хотите? — не выдержав, вскочила она со стула. — Ни я, ни мой муж ни в чем не виноваты — ни в чем! И на суде я буду защищать его, понятно?
— От кого защищать? — со спокойной улыбкой спросила я. — Или от чего? От обвинения в убийстве собственного сына?
Ирина Викторовна буквально задохнулась от этого абсурда, в который я намеренно ее загнала, и снова опустилась на стул. Что-что, а вывести ее из равновесия мне удалось. Это было что-то типа «графиня изменившимся лицом бежит пруду» или «грузите апельсины бочками», но именно такие действия и заставляют человека потерять почву под ногами. Кому-кому, а достопочтенному Остапу Бендеру в этих вопросах можно доверять.
— Вы просто издеваетесь надо мной! — выкрикнула Ирина Викторовна. — Но у вас ничего не выйдет! И даже если меня вызовут на этот самый суд — мне ничего не грозит, я чиста перед законом! И я вообще не обязана присутствовать на этом суде! И мы с мужем сможем нанять адвоката, который поставит вас на место!
— Значит, вам все-таки нужен адвокат, — улыбнулась я. — А говорите, что чисты перед законом. Так, значит, в Тарасове вы никогда не были?
— Уходите! — уже в голос кричала на меня Ирина Викторовна. — Уходите, я не могу вас больше видеть!
— До свидания, — спокойно ответила я и вышла в коридор.
Оставшиеся дела в Санкт-Петербурге я рассчитывала решить уже за сегодняшний день. Так оно и получилось, и посещение этого места, надо сказать, оказалось плодотворным. Теперь я могла с чистой совестью возвращаться в Тарасов. Мне было что предъявить Ярославе Ярошенко. Однако, для того чтобы ее защита Варвары Никишиной прошла успешно, материала пока было недостаточно.
* * *
Детский дом — не самое для меня привычное место работы. Своих детей у меня нет, и меня нельзя назвать человеком, который умеет общаться с детьми и устанавливать с ними доверительный контакт. Но такова уж работа частного детектива — она предполагает умение общаться с представителями разных слоев: как возрастных, так и социальных.
На этот раз на вахте сидел другой охранник, я представилась и сказала, что иду к Аделаиде Анатольевне.
Морозникова сидела в кабинете вместе с Валерией и находилась в нервозном и взбудораженном состоянии. Меня она поприветствовала не очень радушно, с таким видом, будто делает мне большое одолжение.
— Что-нибудь опять случилось, Аделаида Анатольевна? — поинтересовалась я.
— Ох, — только выдохнула Морозникова. — Вчера всю ночь не спала. И вроде спать хотелось, так разнервничалась! А как до кровати добралась, все куда-то делось! Мало того, меня то в жар бросало, то пот ручьями тек, хоть переодевайся.
— Да у тебя климакс, наверное, Ада, начинается, — бросила со своего места Сокольникова с оттенком злорадства.
Морозникова встрепенулась и посмотрела на Валерию пронизывающим взглядом.
— Я бы попросила без намеков, — строго произнесла она.
— А в этом ничего такого и нет, — невозмутимо отреагировала Сокольникова. — Ты не волнуйся, дело житейское. «Климадинон» купи, и нервы успокоишь, и настроение поднимешь, да и раздражаться меньше будешь. Окружающие только спасибо скажут, — хихикнула Валерия.
— Чего? — скривилась Морозникова.