Мы проговорили минут десять, и я настолько вымоталась от его вопросов и своих попыток просчитать его реакцию на мои ответы, что решила закруглить разговор.
– Джон, было здорово поболтать с тобой, но мне и правда пора спать.
Я старалась говорить вежливо, чтобы не утратить всего, чего достигла за время этой беседы.
– Ну что ж, отдыхай, – вздохнул он. – Еще поболтаем.
Через пару минут перезвонил Рейнолдс. Судя по всему, Джон ехал на юг по автостраде Йеллоухэд. Полиция считает, что он успел побывать в Макбрайде, маленьком городке между Скалистыми горами и Карибу. Население Макбрайда – не больше тысячи человек, но никто не опознал Джона. Копы полагают, что Джон уже бывал в этой местности, поэтому никому не кажется странным его появление. Местные жители знакомы с ним, вот в чем все дело. Надеясь, что Джон продолжит свое путешествие на юг по той же автостраде, полиция раздала его описание по всем автозаправкам, придорожным забегаловкам и магазинам.
Положив трубку, я улеглась в кровать, но заснуть так и не смогла. Я лежала, смотрела в потолок и думала, где сейчас Джон. Вдруг он направляется ко мне?
На следующий день пришла еще одна посылка. На этот раз я сразу позвонила Билли и Макбрайд. Я думала, они просто заберут ее, но Сэнди распаковала ящик, чтобы я знала, что внутри, на случай, если Джон позвонит.
Там тоже была кукла. Кукла со светлыми волосами. При виде этих белокурых локонов, майки в горошек и белых шортиков мне захотелось плакать. Наверное, та девушка гордилась своими волосами. Полиция считает, что Джон прислал посылку из Принс-Джорджа. Они собираются проверить все почтовые отделения в округе, но я уже знаю, что Джон не дурак. Наверняка он замаскировался, прежде чем идти на почту.
Когда Билли и Сэнди ушли, я поднялась в свой кабинет и еще раз просмотрела сайт о Кемпинговом Убийце. У его первой жертвы были иссиня-черные волосы. У второй, Сюзанны Аткинсон, волосы были каштановые. И носила она их зачесанными на прямой пробор. Третья жертва, Хизер Доусон, та самая девушка, которую Джон убил после того, как Джулии удалось сбежать от него, улыбалась мне с фотографии. Ее лицо в форме сердечка обрамляли светлые локоны. Она явно гордилась ими. В последний раз Хизер видели в майке в горошек…
Я сразу же перезвонила Билли.
– Вы ведь знали, что Джон отрезал у своих жертв пряди волос и лоскутки одежды, так?
– Знали. – Рейнолдс немного помолчал. – Но мы не знали, зачем они ему.
– Что еще вы от меня утаиваете?
– Мы пытаемся держать вас в курсе, но при этом стараемся не подвергать расследование опасности.
– А как же я? Меня вы опасности не подвергаете?
– Мы вас защищаем, Сара. Этот человек прекрасно разбирается в ваших эмоциях. Чем меньше вы знаете, тем лучше для вас. Если вы случайно проболтаетесь о том, что может знать только полиция, мы можем потерять Джона. Или даже случится что-то похуже.
Я глубоко вздохнула. Нравится мне это или нет, но определенный смысл в его словах был.
– Терпеть не могу, когда от меня что-то утаивают. Просто терпеть этого не могу!
– Я вас не виню, – рассмеялся Билли. – Обещаю, мы будем рассказывать все, что вам нужно знать, хорошо?
– Как вы думаете, почему у кукол нет лиц?
– Мы полагаем, что он старается не относиться к своим жертвам как к личностям. Ему не нравится смотреть им в лицо.
– Я так и подумала. Может быть, ему стыдно?
– Если вы спросите его, то он наверняка скажет, что стыдно. Джон психопат. Он знает, как имитировать человеческие эмоции, но я ни за что не поверю, что он способен их испытывать.
Вечером позвонил Джон. Я заставила себя поблагодарить его за куклу.
– Ты можешь рассказать мне о той девушке?
– Зачем?
Он даже не отрицал тот факт, что взял волосы и лоскутки одежды у своей жертвы.
– Не знаю, просто интересно. Какая она была?
– У нее была красивая улыбка.
Я вспомнила фотографию, и в моем воображении промелькнула чудовищная картина: Джон пытает девушку, а с ее поразительно красивых уст слетают мольбы о пощаде… Я прикрыла глаза.
– За это ты убил ее?
Он не ответил. Я задержала дыхание.
– Я убил ее, потому что вынужден был так сделать. Я ведь уже рассказывал тебе, Сара. Я не плохой человек.
– Я знаю. Именно поэтому я и не понимаю, почему ты должен был убить ее.
– Пока что я не могу рассказать тебе об этом.
В его голосе слышалось разочарование.
– А ты можешь рассказать, зачем делаешь кукол с их волосами? Мне действительно интересно… – Какие же слова подобрать? – …интересно, как это все происходит.
– Так они дольше остаются со мной.
– И это важно? Чтобы они оставались с тобой дольше?
– Это помогает.
– Помогает в чем?
– Просто помогает, ясно? Мы поговорим об этом в другой раз. Ты знала, что от жуков-лубоедов древесина синеет?
Мне кажется, Джон сменил тему не потому, что больше не хотел говорить об этом, просто другая мысль пришла ему в голову. Он так похож этим на меня. Меня это бесит.
– Я читала об этом, но сама с такой древесиной никогда не работала.
– Дерево синеет не из-за самих жуков, а из-за спор грибка, которым питаются их личинки. – Он замолчал, но я не знала, что ему ответить. – Я сейчас много читаю о разных сортах древесины и об инструментах для работы по дереву, чтобы нам было о чем поговорить. Я хочу знать о тебе все.
Меня передернуло.
– Я тоже. Чем ты занимаешься? Ну, кроме изготовления кукол?
– Мне нравится работать с разными материалами.
– Тебе очень удается резьба по металлу. Ты сварщик?
– Я многое умею.
Это был уклончивый ответ, и я уже почти решилась спросить его снова, когда Джон сказал:
– Ладно, мне пора идти. Но у меня к тебе вопрос.
– Конечно. Какой?
– Знаешь, кто первым землю пашет?
– Э-э-э… Не знаю.
– Червяк!
Он звонил из Камлупса, одного из центральных городов Интериора, в пяти часах езды от его прежнего местоположения. То, что на этот раз Джон был в более людной местности, не сыграло нам на руку: в городе проходило родео, и Джон звонил из толпы. Рейнолдс старался казаться уверенным, когда рассказывал мне, как полиция прочесывает толпу, но я чувствовала гнев в его голосе.
На следующее утро Джон звонил три раза. В первый раз он спросил, где куклы и что я с ними делаю.
– Я сделала для них специальную полку в мастерской, ведь именно там я провожу большую часть времени.