– Ужасно, ужасно, – согласился Дортмундер.
К этому времени я стер большую часть крови с лица и обнаружил, что она все еще продолжает сочиться из раны. Прижимая салфетку ко лбу, я попытался подняться на ноги. Мое лицо сразу же покрылось обильным потом, а ноги подкашивались.
– Позвольте помочь вам, дорогой сэр, – предложил Майкрофт Холмс, протянув мне свою длинную узкую ладонь. Я взялся за нее, и он поднял меня на ноги. – Ну вот. А теперь можете сами взглянуть на свою рану. Мадам Изольда подаст зеркало.
Мадам Изольда, счастливая тем, что у нее появилось какое-то занятие, поспешно удалилась, чтобы доставить зеркало. Я же стоял, пошатываясь, и меня знобило, как от сильного холода.
– Принесите кофе, – приказал Холмс галдящим слугам, – и поживее.
– И налейте в него шнапсу, – добавил герр Дортмундер. – Вам нужно поскорее сесть, мистер Джеффрис.
– Да, пожалуй, – согласился я, столь же благодарный за немедленно поданный стул, сколь и встревоженный прикованным ко мне вниманием.
Царила такая суматоха, что никто не обратил внимания на тяжелые шаги на лестнице. Все были поражены, когда требовательный голос, в котором слышалась неистребимая шотландская картавость, спросил по-немецки:
– Ну и что за чертовщину вы здесь устроили?
Из дневника Филипа Тьерса
Этим утром мы, то есть Эдмунд Саттон и я, пережили еще один визит мисс Ридейл из Твифорда, невесты Г. Она больше всего расстроена отсутствием известий от него, а также тем, что он не посетил их семейное собрание, чем доставил ей немалые затруднения. Она сказала, что непременно должна связаться с ним, чтобы вместе с ней присутствовать на свадьбе ее кузена, которая состоится через четыре дня, и не примет никаких оправданий. Вероятно, в ее семье есть недовольные тем, что государственная служба Г. требует от него так много времени и сил. Она оставила ему записку, предупреждая, что недовольна последними событиями и поворотом, произошедшим в последнее время в их отношениях.
Макмиллан был облачен в роскошный халат из тартана его фамильных цветов, с широкими бархатными отворотами, под которым, похоже, ничего больше не было. Излишества предыдущей ночи отразились на его внешности, оставив темные круги под опухшими голубыми глазами. Но, несмотря на это, он выглядел достаточно внушительно. У него были роскошные бакенбарды в виде котлет, переходящие в экстравагантные кавалерийские усы. Залысины уже заметно врезались в огненно-рыжие волосы, оставив надо лбом заметный «клюв вдовца». Крупно очерченные ноздри раздувались, переносица настолько выдавалась, что Макмиллану не составляло никакого труда смотреть на окружающих сверху вниз. Тонкие губы его крупного рта были сжаты в твердую линию. Достав из кармана небольшой пистолет, он осмотрел комнату.
Я неоднократно пытался представить себе, как буду разговаривать с этим человеком, но никак не думал, что это произойдет таким образом. Попытался было поклониться, но приступ головокружения заставил меня вцепиться в стул. При этом я увидел, что мой саквояж лежит под стулом на боку, и понял, что должен его поставить правильно, прежде чем кому-нибудь придет в голову заинтересоваться его содержимым.
– Мне послышались выстрелы. – Он подмигнул мадам Изольде, которая только что явилась из глубин своего заведения, прижимая к груди небольшое зеркало. – Поединок за вашу благосклонность, я угадал?
Та покраснела и заторопилась ко мне, оставив любопытного шотландца без ответа.
Я взял зеркало и посмотрел на глубокую рану на лбу. С первого взгляда мне показалось, что она восемнадцати дюймов длиной и глубиной не менее пяти, хотя я знал, что на самом деле ее длина не более трех дюймов и пуля всего лишь содрала клок кожи, из-под которого обильно сочится кровь, заливая лицо. Я вздохнул и взял кусок материи, которую мне дали вместо насквозь промокшей салфетки. Я прижимал его ко лбу, как можно теснее сжимая края раны, и чтобы шрам был поменьше, и чтобы избежать загрязнения.
– Премного благодарен вам, – сказал я, возвращая зеркало мадам Изольде.
– Отнеситесь к этому серьезно, – сказала она, словно откликнувшись на мои собственные мысли, – рана очень опасная.
– Мне тоже так кажется, – согласился я и заметил, что Макмиллан подошел поближе ко мне.
– Я могу помочь, – вызвался Майкрофт Холмс. – Нас учат этому.
– Боже правый! – воскликнул Макмиллан, обратив внимание на пропитанную кровью салфетку и разглядев, что представляет собой мой лоб. – Что, действительно так плохо?
– Не так плохо, как кажется со стороны, – ответил я, пытаясь говорить спокойно. Я понимал, что обильное кровотечение вызвано мелкими осколками стекла, впившимися в лоб и щеки. – Но знаете, как это бывает с ранами на лице.
– Их словно сам дьявол выдумал, – сказал Макмиллан, искоса взглянув на меня. – Вы служите здесь?
Весь план моей миссии сразу прояснился в голове.
– Не совсем так, – ответил я. – Я пришел сюда в надежде, что вы, сэр, возьмете меня к себе на службу. – Поднявшись на ноги и стараясь не слишком качаться, я пытался убедить шотландца, что из меня выйдет вполне приемлемый слуга. Я говорил по-английски, к неудовольствию мадам Изольды и очевидной растерянности Майкрофта Холмса. – Вчера вечером я встретил человека по имени Энгус; он рассказал, что служил у вас, но собирается уехать сегодня утром с первым поездом. У него дома какие-то неотложные дела, по крайней мере так он сказал. Я подумал, что, раз он уехал, вы захотите взять кого-нибудь на его место, вот я и пришел, чтобы выяснить…
– Что за ерунда насчет отъезда Энгуса? – удивился шотландец. – Он мне ничего не говорил.
– Зато мне сказал. Сказал, что вы были заняты и он не хочет беспокоить вас, пока вы здесь. Сказал, что он давно думал об этом. – Это все звучало достаточно неопределенно, но я надеялся, что Макмиллан не станет задавать лишних вопросов. Подцепив ногой саквояж, я подвинул его поближе. Чье-либо праздное любопытство к его содержимому было мне сейчас вовсе ни к чему.
– Опять эти штучки с дядей? – с раздражением сказал Макмиллан. – Я думал, что он наконец разобрался с ним.
– Похоже, что нет, – ответил я, довольный, что моя уловка удалась. При этом я заметил, что и на мрачном лице Дортмундера появилось довольное выражение. – Он был уверен, что наконец-то получит наследство.
– Разве нормальный человек захочет управлять гостиницей? – язвительно рассмеялся Макмиллан. – Он до самой смерти так и останется слугой, если решит пойти по этому пути. Хотя, – он с осуждением пожал плечами, – может быть, именно для этого он и был рожден.
– Если так, то это доставит ему удовольствие, – решился вставить я и еще раз промокнул рану. – Но из-за его отъезда у вас, сэр, могут возникнуть неудобства. Хотелось бы надеяться, что вы возьмете меня на службу с испытательным сроком. – Я попытался по возможности незаметно оправить сюртук и сорочку. – Мне кажется, что здесь, в Германии, вы вряд ли найдете сейчас много англичан, стремящихся найти работу.