– Но в вас почему-то стреляют, – резонно возразил Макмиллан.
– Прошу прощения, сэр, но полагаю, что стреляли в турка. – Я показал на Майкрофта Холмса и понизил голос. – Думаю, что не стоит полностью принимать на веру его рассказ о том, что он приехал изучать замки. – Судя по тому, что я знал о характере Макмиллана, он должен был поверить, даже если бы я сказал, что в турка стреляли только за то, что он турок.
– Может быть, вы и правы, – проговорил Макмиллан и сунул руки в карманы, словно хотел избежать прикосновения к чему-то нечистому.
Я поспешил закрепить наметившийся успех.
– В окнах не самое лучшее стекло. Очень может быть, что стрелок просто-напросто плохо разглядел цель.
– Совершенно верно. – Он вздохнул. – Ладно, когда вы приведете себя в порядок, приходите в мою комнату, где я буду завтракать. Там мы обсудим, что вам делать. – Он взмахнул рукой. – Возможно, вы и слуга, но вы британец, и будет неправильно оставить вас в Баварии среди шлюх, турок и людей, которые стреляют в них с улицы. Ладно. Решим, какой вам дать испытательный срок и какое жалованье назначить, если я останусь вами доволен. – Он повернулся к мадам Изольде. – Пришлите завтрак мне в номер. Чай с молоком, а не со сливками. Проверьте, чтобы в овсянке не было комков. – С этими словами он бросил на Майкрофта Холмса взгляд, исполненный глубокой неприязни, и вышел из комнаты.
– Призываю вас за мной, – сказал Холмс, сделав общий поклон всем присутствующим. Непривычные для европейского взгляда манеры Камира проявлялись все заметнее. – Коран предписывает нам проявлять милосердие. Позвольте мне помочь вам, как того требует моя вера.
– Действуйте; это будет куда лучше, чем приглашать врача: в этом случае все станет известно полиции, – предупредил герр Дортмундер. – Если этот… джентльмен сможет заштопать вас, то так будет лучше.
Он повернулся к мадам Изольде и принялся бранить ее за то, что она допустила это нападение.
– Но откуда я могла знать? – запротестовала та.
– Вы должны знать все сплетни. Я рассчитываю в этом на вас… – Завершения их спора я не дослушал, так как осторожно направился по лестнице вслед за Майкрофтом Холмсом, держа в левой руке саквояж, тяжелый, как свинцовая гиря.
В его комнате я увидел посреди большого ковра, покрывавшего пол, маленький коврик.
– Для молитвы. Известно, что такой коврик должен быть у каждого мусульманина. Несравненный мистер Саттон предусмотрел это.
– Одному Богу известно, где он достает такие вещи, – сказал я, обернувшись, чтобы убедиться в том, что дверь закрыта.
– Он актер, а актерам может потребоваться самый различный реквизит; во всяком случае, он нередко объяснял мне это. В настоящее время он импровизирует в роли Майкрофта Холмса, человека строгих привычек. В роли, которую ему уже приходилось исполнять прежде. Она ему прекрасно удается, по крайней мере до тех пор, пока не нужно говорить. А теперь идите к окну и позвольте мне взглянуть на вашу рану. – Он издал странный кудахчущий смешок. – И не стоит чрезмерно переживать. В свое время мне довелось зашить не одну пулевую дырку. У меня есть пинцет, и я достану осколки стекла, от них, наверно, саднит, словно в вашей царапине сам черт сидит. Вот, вижу все. – Он подождал, пока я уселся, исполняя его приказание. – Скажите, кто стрелял в вас и почему? У вас есть хоть какие-нибудь соображения? И как получилось, что Дортмундер ходит за вами, как собака? Не может ли он иметь отношения к выстрелу? А может быть, вас раскрыли? Это подходящая причина для убийства. Будет лучше, если вы расскажете мне все, что знаете. Только не нужно этой вашей чепухи насчет немцев, которые стреляют наугад в случайно подвернувшихся турок.
– Мне нужно было хоть что-то сказать, чтобы убедить Макмиллана. – Я принялся возиться с глазной повязкой. – Проклятая тряпка!
– Будьте любезны, оставьте ее на месте. Я сделаю все вокруг нее. – Открыв кожаный несессер, лежавший на ночном столике, он извлек небольшой пузырек. – Перекись водорода. Будет больно, но позволит избежать заражения.
Я кивнул и сжал челюсти, а мистер Холмс принялся возиться со мной.
– Пока я буду лечить вас, расскажите мне обо всем, что произошло за последние несколько дней. – Он спокойно и методично обследовал мой лоб и остальные, менее значительные повреждения на лице. – Судя по всему, вы вели бурную жизнь.
– Это слишком невыразительное слово, – сказал я и кратко перечислил все события, случившиеся со мной с тех пор, как я покинул Англию. Я постарался не вдаваться в подробности того, как я убил человека, хотя горестное чувство, которое владело мною, конечно, не могло не проявиться и сейчас. Мой рассказ прервался, когда он опытной рукой принялся стягивать четырьмя стежками рану. Стиснув зубы, я дождался, пока пройдет самая острая боль, и продолжил свой отчет. Когда обработка раны закончилась, я дошел до убийства, свидетелем которого стал вчера вечером. Тонкие губы Майкрофта Холмса отвердели.
– Поручая вам эту миссию, я никак не мог ожидать, что она окажется настолько опасной, – сказал он, убирая медикаменты. – Поначалу все казалось достаточно простым. Прошу простить меня за то, что я вверг вас в такое опасное предприятие. Это вовсе не входило в мои намерения. Также в мои намерения не входило оставить вас одного, без помощи, на поле боя. Однако, – он ободряюще и вместе с тем испытующе глянул на меня, – во много раз опаснее будет освободить вас от этой работы сейчас. Ради вашей будущей безопасности ее следует продолжать.
– Продолжу, раз это необходимо, – ответил я убежденно, ощущая, однако, несправедливость происходящего со мной. – Я потрясен тем, что узнал о Братстве, и сделаю все, чтобы разоблачить его. Но я не знаю, что и думать о Золотой Ложе.
– Как и я, – задумчиво сказал Майкрофт Холмс.
– Вы хотите сказать, что ничего не знаете о ней? – спросил я, и кровь тревожным набатом забилась в раненом лбу.
– О, до меня доходили глухие слухи, но известно мне действительно очень немного. Мне, конечно, хотелось бы узнать побольше, чтобы можно было оценить ее роль в происходящем. – Он принялся загибать длинные пальцы. – Первое. Допустим, что члены ложи стремятся сохранить статус-кво и все их действия сводятся лишь к тому, чтобы помочь нашим усилиям. – Скептическая улыбка показала, насколько маловероятной Холмс считает такую возможность. – Второе. Они могут стремиться раскрыть секрет нашей работы с теми же целями, что и Братство; самим захватить власть над Европой. Третье. Использовать Cоглашение, чтобы снискать расположение европейских правителей или для своей собственной выгоды, или для того, чтобы получить реальную возможность разделаться с Братством. Глупо будет забывать о том, что они такие же фанатики, как и их оппоненты. Четвертое. Они могут быть честными патриотами и стремятся всего-навсего поставить фон Бисмарка в известность о подробностях Cоглашения. – Он помолчал, покачиваясь с носков на пятки. – Хотя если они патриоты, то они выбрали самый донкихотский путь для демонстрации своих убеждений, по крайней мере для нашей эпохи. Если их мотивы именно таковы, то это может оказаться бедой для Англии. – Он не без лукавства взглянул на меня. – И пятое. Они могут желать продать Cоглашение тому, кто согласится заплатить самую высокую цену. Подозреваю, что Уайтхолл должен будет выиграть этот аукцион, независимо от суммы, до которой дойдут торги. Мы не можем даже представить себе всех последствий обнародования этого Соглашения. К тому же, какую бы цену ни пришлось за него заплатить, война все равно обойдется дороже. И шестое, последнее. Золотой Ложе нет дела до Соглашения, но она с его помощью заманивает членов Братства в западню. Поэтому она может поощрять фон Метца на дальнейшие попытки украсть Соглашение, чтобы в мешок влезло как можно больше членов Братства. Этот вариант для нас самый рискованный, поскольку, если Золотая Ложа не заинтересована в соглашении, Братство может случайно преуспеть в своих усилиях. Или потерпеть неудачу.