– Поразительно! Но зачем она высказала все это перед зеркалом?
– Потому что отражение никогда не умирает, – торжествующе заявила мадам Жожеску. – Мэрайя Тракстон проникла туда, куда ни одна женщина не смеет совать нос. Ее тайные знания не давали покоя слугам. Однажды протрезвев, муж страшно перепугался и разделался с ней. А как мы с вами знаем, человека, убившего жену-ведьму, полностью оправдывали.
– Вот бы познакомиться с этой выдающейся женщиной.
Мадам Жожеску отвернулась и поковыляла в сторону гостиной.
– Так и будет, доктор Дойл, – кинула она ему через плечо, – Мэрайя – дух-наставник Хоуп Тракстон. Вы сможете поговорить с ней сегодня вечером на сеансе. И я там буду, если артрит отпустит.
Уайльд вернулся в холл и не нашел Конан Дойла на прежнем месте. Статный ирландец огляделся и уже направил стопы к гостиной, как вдруг услышал:
– Оскар, иди сюда.
Уайльд пошел на голос, доносящийся из портретной галереи, и вскоре обнаружил друга около картины.
– Ну-ка полюбуйся, Оскар.
Уайльд поглядел на портрет знатного господина лет сорока.
– Лорд Эдмунд Тракстон, – прочитал он на латунной табличке. – Ежели не ошибаюсь, он…
– Пропал на болотах во время прогулки, – подсказал Конан Дойл. – Да, но я тут нашел кое-что любопытное.
Он кивнул на розу, которую кто-то воткнул в щель между золоченой рамой и холстом.
– Что особенного в этом цветке? Обычная дань памяти дедушке. Леди Тракстон наверняка есть о чем вспомнить, кроме его отвращения к зеркалам. Все-таки он воспитывал девочку, когда отец оставил ее.
– Прошлой ночью я хорошо рассмотрел портрет. Роза торчала из рамы, но лепестки высохли и осыпались. А эта свежая.
Уайльд пожал плечами в замешательстве:
– К чему ты клонишь?
– Когда мы спускались, я заметил, как миссис Криган вынырнула из галереи.
– Миссис Криган? – недоверчиво переспросил Уайльд.
– Да, и она не производит впечатления служанки, тоскующей по прежнему хозяину.
– Ты прав, эта женщина, как яд, в больших дозах опасна. Однако вряд ли она по ночам превращается в ведьму. Возможно, в молодые годы… – Уайльд умолк и вытаращил глаза, будто пораженный внезапной мыслью.
– Что?
– Артур, ты рассказывал мне историю о Шеймусе Кригане, сыне кастелянши, который запер юную леди Тракстон в западном крыле, где она чуть не умерла.
– Ну?
– Думаю, неспроста молодой человек избежал тюрьмы, а его мать сохранила работу.
– Хоуп умоляла деда не увольнять миссис Криган.
Уайльд многозначительно глянул на друга:
– Предположим, ты леди Тракстон, смогли бы твои слезы смягчить гнев деда после покушения на жизнь единственной наследницы?
Конан Дойл задумался, взволнованно поглаживая свои моржовые усы.
– Теперь и я засомневался. Так в чем же дело?
– Артур, представь, прошло двадцать лет. Миссис Криган поседела и высохла. А ведь под этими морщинами скрывается некогда привлекательное лицо.
– Так что ты предлагаешь?
– Потрясти грязное белье, – ухмыльнулся Уайльд.
Конан Дойл огляделся, проверяя, не подслушивают ли их.
– Шеймус Криган незаконнорожденный сын лорда Тракстона? – пробормотал он вполголоса.
– С кем не бывает. Возможно, мы наткнулись на первый скелет в шкафу.
– Но она вдова некоего мистера Кригана.
– А обручального кольца не носит.
– Это всего лишь дикие догадки.
– Игра слов, Артур? – улыбнулся ирландец. – Догадки Уайльда? [4] Вот результат моего дурного влияния.
Они рассмеялись.
– Что ж, нам лучше поторопиться. Следующая встреча скоро начнется.
– Вот и славно.
Направляясь в гостиную, Конан Дойл вдруг застыл на месте и схватил друга за рукав.
– Меня сейчас осенило. Флоренс Тракстон нашли у подножия парадной лестницы со сломанной шеей. Может, она не сама упала, а ей… помогли. Все это, разумеется, лишь подозрения, – добавил он, подумав.
– Разумеется, – согласился Уайльд, – любовный треугольник с внебрачным ребенком и убийством – какая восхитительная мерзость!
– Телепортация, – начал Хьюм, – это мгновенное перемещение физического тела из одной точки пространства в другую.
Общество психических исследований вновь собралось в гостиной. Перед публикой выступал американец.
– Можете переместиться обратно в Америку? – насмешливо поинтересовался Фрэнк Подмор. Он развалился в кресле, скрестив короткие ноги.
Фрэнк Подмор вызывал у Хьюма явное раздражение, подобное кожному зуду.
– У мистера Подмора своеобразное чувство юмора. Правда, обычно я перемещаю небольшие предметы, например монетку.
Уайльд поднялся.
– Подтверждаю. – Он достал из внутреннего кармана золотую медаль Беркли за успехи в древнегреческом языке и продемонстрировал всем. – Мистер Хьюм переместил эту вещь на глазах у всей публики мюзик-холла Гатти.
Члены ОПИ взволнованно перешептывались.
– Подобный трюк проделает любой фокусник со средними способностями, – усмехнулся Подмор.
Последовало томительное молчание. Один лорд Уэбб наслаждался зрелищем. Он сидел в кресле у камина и ухмылялся, не выпуская изо рта мундштук.
Хьюм насмешливо улыбнулся:
– Мистер Подмор, вы, кажется, пытаетесь меня оскорбить.
Подмор вскочил:
– Несколько лет назад вы утверждали, что можете поймать пулю в полете исключительно за счет способности перемещать предметы. Я ничего не напутал?
Хьюм настороженно сощурился. Подмор явно устроил ему западню.
– Да, – кивнул он, – у меня получилось.
Подмор улыбнулся, подошел к Уайльду и, выхватив медаль, подбросил ее в воздух и поймал.
– Зачем же нам играть в банальную орлянку? Наверняка всем интереснее посмотреть на пулю.
Он швырнул медаль Уайльду. Тот в ответ бросил на него укоризненный взгляд:
– Неужели для повторения подвига вам нужна восторженная публика?
Глаза Хьюма метали молнии.
– Я бы с радостью, – заметил он кротко, справившись с собой, – но, к сожалению или к счастью, как вам будет угодно, у меня нет пистолета.
Подмор улыбнулся и шагнул к Конту: