Фрэнк Подмор по обыкновению околачивался неподалеку.
– Уверяю вас, леди Тракстон не мошенница, – с жаром вступился за хозяйку дома молодой человек, – ее духу-наставнику можно доверять.
Мадам Жожеску перестала кормить Мефистофеля и вперила серые глаза во вспыльчивого почтового служащего. Его выпад не произвел на нее ровно никакого впечатления.
– Поживите с мое, юноша, да побродите по горным перевалам Тибета, изучая тайные знания, повстречайтесь с учителями мудрости, тогда узнаете об уловках мертвецов.
Подмор презрительно принюхался, намекая на коньяк, от которого он один предпочел воздержаться.
– Учителя мудрости, как же!
– Мои способности для вас закрытая книга, поэтому сделайте одолжение, юноша, прикусите язык. Думаете, я всего лишь старуха, но на протяжении веков подобные мне внушали страх и уважение.
Скулы Подмора угрожающе напряглись.
– А вы, мэм, ни в грош не ставите профессионалов с новейшими научными методами. В одиночку я разоблачил десятки фальшивых медиумов и экстрасенсов. Так вот, побывав на многих сеансах леди Тракстон, могу лично засвидетельствовать их подлинность. Ее дар непревзойден.
Мадам Жожеску сочла тему исчерпанной; охая, она выбралась из кресла с помощью трости и поплелась из комнаты, бурча под нос:
– Бисер свиньям, бисер свиньям.
Словно поставив финальную точку, обезьяна нагадила прямо на ковер. Поводок дернулся, и она помчалась за хозяйкой.
Конан Дойла поразила внезапная догадка:
– Вы тот самый Ф. Подмор? Я читал вашу статью о леди Тракстон в «Стрэнде».
– В самом деле? – оживился Подмор, явно польщенный. – Да, было дело.
– Она оказалась весьма познавательна, признаться, я слегка удивлен. Вы всегда подвергаете сомнению подобные вещи.
– Безосновательно я не критикую, – объяснил Подмор. – Мне довелось наблюдать много подделок и шарлатанов. Леди Тракстон единственный подлинный медиум из всех.
– Она помогла вам пережить тяжелую утрату?
– Что? – насторожился Подмор.
– Совсем недавно вы потеряли близкого человека.
Тот изумленно раскрыл рот:
– Как? Как вы узнали? От этой Жожеску? Старая карга, терпеть ее не могу.
– Нет, – покачал головой Конан Дойл. – Когда мадам Жожеску держала вашу ладонь, я заметил женское обручальное кольцо на мизинце. Память?
– О покойной невесте, – пробормотал Подмор, опустив глаза.
– Благородный жест, сэр. Сожалею о вашей утрате. Действительно стоило обратиться к медиуму, – сочувственно поддержал шотландец.
– Вы тоже кого-то потеряли? – спросил Подмор, не сводя глаз с Конан Дойла.
– Моя любимая жена умирает от чахотки. Ей недолго осталось, и я пытаюсь смириться.
Впервые на лице молодого человека промелькнуло что-то похожее на сострадание.
– Через леди Тракстон вы общаетесь с любимой? – вступил в разговор Уайльд.
Подмор кивнул. У него задрожали губы, глаза увлажнились. Он поспешно отвернулся.
– Я побывал у многих шарлатанов, после того как потерял Марию. – Презрительная складка появилась у его рта. – Леди Тракстон единственное исключение. Она подарила мне надежду.
Такая восторженность не соответствовала его обычному настроению. Конан Дойл ясно увидел, что бесконечная презрительность молодого человека служила пластырем для его глубокой незаживающей раны.
– Сеансы проводились в Мэйфейре, в доме сорок два по Кресент-стрит?
Подмор изменился в лице, догадка попала в цель.
– Кто вам сказал?
– Я побывал там… недавно.
– Признаюсь по секрету, – начал Подмор, убедившись, что никто не подслушивает, – ведь я поклялся молчать. На сеансах присутствовали представители столичной знати, даже из сословия пэров.
– А кто-нибудь из Общества?
– Сиджвик, сэр Уильям в вечном подпитии и, разумеется, наш крупный землевладелец.
– Неужели лорд Уэбб?
– Он при ней неотлучно.
– Доктор Дойл, – позвал Генри Сиджвик, – можно вас на пару слов?
Конан Дойл постоял в нерешительности, и они с Уайльдом приблизились к пылающему камину. Жар проникал сквозь ткань брюк.
– Насчет сеанса…
– Да?
– Вы хотели сорвать мероприятие и посеять страх среди нас?
– Ни в коем случае, – заверил Конан Дойл, лихорадочно подыскивая уважительную причину. – Просто пытался узнать о том, что предначертано в будущем. – Он умолк.
– С чего вы взяли, что кто-то из нас желает причинить вред другим?
– Нет, это не касается всех, просто… последнее время я много думаю…
Сиджвик смотрел недоверчиво. Конан Дойл старался пустить его по ложному следу рассказом о болезни жены, Туи. Через десять минут он вырвался из цепких лап президента и вернулся к Уайльду, грудью вставшему на защиту подноса с горячительным.
– Похоже на допрос с пристрастием, – заметил Уайльд, наливая себе коньяк.
– О да! Все-таки я усыпил его бдительность.
Уайльд обратил внимание на пустую рюмку друга.
– Хочешь выпить, Артур? – предложил он, встряхнув графин.
– Самое время. – Он протянул рюмку. – И не скупись, хочу сегодня спать как убитый.
Булькающая струйка полилась из горлышка.
– Что скажешь об откровениях господина Подмора?
– Мне немного не по себе. Оказывается, у нашей компании больше связующих нитей, чем могло показаться.
– Мне тут кое-что подумалось о господине Подморе, – сказал Уайльд, оглядываясь, нет ли поблизости чужих ушей.
Остальные члены ОПИ покидали комнату, желая всем спокойной ночи. Только Подмор развалился в огромном кресле с закрытыми глазами, уронив голову на грудь.
– Наш вечно бодрствующий друг храпит наяву, – заметил Уайльд.
– Тсс! – Конан Дойл приложил палец к губам. – Вдруг он притворяется, чтобы подслушать нас.
– Храпит он убедительно.
Конан Дойл оттащил Уайльда за локоть подальше от Подмора. Они затаились у доспехов, водруженных после ремонта на прежнее место; вмятина на нагруднике так и осталась.
– Что ты подумал о Подморе?
– Я вот о чем… Надо удостовериться, мало ли что. – С этими словами он поднял забрало, заглянул внутрь доспехов и зашептал в самое ухо Конан Дойла: – Посуди сам, наш Подмор – страстная натура. Он был ярым сторонником Дэниела Дангласа Хьюма, а разочаровавшись, превратился в злейшего врага. Сейчас он превозносит леди Тракстон как истинного медиума, а что, если он утратит веру в ее способности?