Лейни прошла мимо, достав белую тросточку. Внезапно Элиоту стало понятно, почему она не пользовалась тростью чаще.
– Сегодня без Уилбера?
Лейни обращалась с тростью так, словно это была часть ее тела. Она притормозила, только чтобы отдать ему комбинезон и защитный шлем.
– У Плюшевого Мишки сегодня выходной.
Оуэн уже сидел за рулем фирменного грузовика Морганов.
– Что мы будем делать сегодня?
Его вопрос прозвучал, когда она уже повернулась и направилась к кузову, где остановилась, подождав, пока Элиот заберется туда.
Они быстро разогнались.
– Сегодня мы проверяем жуков, живущих в улье, и прополис. Эти ульи мы осматриваем раз в месяц.
– Пропо… что?
– Пчелиная слюна, которая может заклеить даже самую маленькую дырочку в улье и защищает их от бактерий. Люди используют это для всего: от лечения ожогов до полировки струнных инструментов. В каждом из наших ульев есть маленькая рамка с прополисом, и несколько раз в год пчелы заполняют ее целиком. Сегодня мы поменяем рамки.
Пчелиная слюна. Возможностей для новых линий производства было даже больше, чем Элиот мог представить.
Они проехали по дальним дорогам между полями, усеянными яркими ароматными анемонами, продвигаясь по краю густого высокого леса.
– Национальный парк, – объясняла Лейни. – Между ним и нашими полями у пчел огромное пространство для прокорма, так что мы можем расставлять ульи прямо по периметру.
Автомобиль подскочил на ухабе, и Лейни упала Элиоту на колени. Она попыталась занять устойчивое положение, упираясь ногой и спиной в ульи. Теперь их ноги соприкасались. Неожиданное преимущество.
– Местный пейзаж действительно напоминает идиллические картины, – начал Элиот, перекрикивая шум мотора.
– Спасибо. Я тоже так думаю.
Оставшуюся часть путешествия Элиот заваливал Лейни вопросами о прибыли, методах, процентных измерениях, и она так же свободно оперировала цифрами, как и рассказывала о своих пчелах.
– Вы сегодня потрясающе откровенны. Вчера я был уверен, что вы отправите меня паковать вещи.
– Я не вижу ничего плохого в том, чтобы помочь вам разобраться в нашем бизнесе. К тому же папа велел мне вести себя прилично.
– Значит, мое природное обаяние тут ни при чем?
Грузовичок опять подкинуло, и она автоматически выбросила вперед руку, пытаясь схватиться за что-нибудь твердое. Первым ей попалось колено Элиота, которое она тут же отпустила.
– Я не доверяю обаятельным мужчинам, если честно. Не могу похвастаться успешным опытом общения со сладкоречивыми болтунами.
– Почему? – Вопрос не имел отношения к бизнесу, но Элиоту это было так же интересно, как и все, что они обсуждали до этого.
– Большинство людей не так легко относятся к моему недугу. Некоторым нравится показываться со мной на публике. Словно слепая девушка как-то может повысить их статус.
– Вы не думаете, что просто симпатичны молодым людям?
– Еще скажите, что они с ума сходят от моей красоты!
Учитывая, что Лейни никогда не видела саркастического выражения лица, оно должно было быть свойственно ей от рождения.
– Вы можете не ставить красоту в приоритет, Лейни, но могу с уверенностью сказать, что весь остальной мир ставит.
– Представляю: модель для плаката о незрячих, на которую еще и приятно посмотреть.
– Лейни, у вас великолепные черты лица.
Воцарилось неловкое молчание. Лейни попыталась отреагировать на комплимент так, словно это был самый обычный разговор.
– Я уже слышала это.
– От мужчины?
Эта мысль обеспокоила Элиота больше, чем ему бы хотелось.
– От подруги, которая делала мне татуаж век.
Элиот в замешательстве уставился на Лейни.
– Келли, та самая подруга, собирается быть визажистом, и ей нужна была модель для тренировок. Она посоветовала сделать мне татуаж век.
– Келли была права. У вас очень красивые глаза. – Жаль, что она нечасто встречалась с ним взглядом. – Лейни, возможно, мои слова покажутся лестью, но я не могу промолчать.
Несмотря на скудную мимику, было заметно, что она пытается скрыть волнение.
– Хорошо…
– Накрашенные глаза на этом нетронутом макияжем лице более чем совершенны. Я говорю вам как мужчина.
Ее губы в удивлении приоткрылись.
– Здоровое, естественное молодое лицо с глазами словно у модели билборда. Вот что я вижу.
– С билборда?
– Да. Это огромный рекламный постер. Размером со стену дома, его вешают над автострадой и на стенах высоток.
Внезапно он понял, почему она ни разу не видела билбордов.
– Вы когда-нибудь были в городе, Лейни?
– Только в детстве.
Лейни отвела взгляд, немного прищурившись, и Элиот понял, что затронул болезненную тему.
– На билбордах изображают красивых моделей или машины.
– И вы думаете, что у меня внешность девушки с плаката?
Скорее, глаза, но…
– Да, определенно.
Она улыбнулась уголком рта, словно не позволяя себе радоваться.
– А как выглядите вы, Элиот?
У него мелькнула мысль, что можно преувеличить – нет, не лгать, конечно, просто… приукрасить. Но это казалось нечестным и бессмысленным.
– Я обыкновенной внешности, но не гожусь для изображения на плакате. Вы уже знаете, что я высокий. У меня темные волосы…
– Насколько темные?
Действительно, темный – слишком размытое определение. Ладно, это будет сложнее, чем он себе представлял. Хотя он вообще не думал, что ему придется вести такой разговор.
– Темные как ночь. – И пусть это звучит глупо. – А мои глаза такого же цвета, как и вода в той бухте, где вы плавали.
Она улыбнулась, откинувшись на пустые ульи.
– Что еще?
Боже, это было непросто.
– Подождите… Он вытащил телефон.
– Что вы делаете?
– На нашем сайте есть фото, я хочу посмотреть. Не могу описать себя, не видя. – Он щелкнул парой клавиш. – Так, хорошо. Волосы как ночь, глаза как океан… У меня высокий лоб, немного прикрытый шевелюрой, яркие брови. Похоже, у меня баки в стиле Жюля Верна. Которые исчезнут уже утром.
Ее смех согрел его.
– Уши?
– Да, целых два. – Он улыбнулся, скорее себе, чем ей. – Мой нос достаточно прямой, но с небольшой впадиной на месте, где мне в лицо угодил мяч – я тогда еще учился в школе. Мои губы… Хм, однажды мне сказали, что они предназначены для поцелуев. Губы цвета… пламени, возможно? Хотя сложно сказать по нечеткому фото. Кажется, будто я никогда не улыбаюсь.