— Потому что позади меня и этих орхидей на речном берегу я слышала родные голоса. Вы с папой играли на лугу у кромки леса, и ваш смех разносился по всей округе.

Глаза Джейкоба расширились от восторга.

— Внезапно музыка стала более громкой — или, скорее, более цепкой. Она была приятной, как теплый душ после рабочего дня. Как мягкая теплая постель. Мне очень хотелось войти в эту музыку.

— А мы с папой все еще играли?

— Да, — со вздохом ответила Люсиль. — Но ваши голоса тоже стали громче. Словно вы состязались с рекой и пытались привлечь мое внимание. Вы как будто звали меня к себе.

Она пожала плечами.

— Честно говоря, был момент, когда я не знала, куда мне идти.

— И о чем же ты подумала? Что ты решила?

Мать нежно погладила руку Джейкоба.

— Я последовала совету моего сердца, — ответила она. — Отвернулась от реки и пошла к вам с папой. И тогда музыка перестала казаться сладкой и притягательной, потому что в мире не было ничего слаще, чем смех моего сына.

Джейкоб покраснел.

— Ого! — воскликнул он.

Его голос уже менял тональность. Чары истории начинали разрушаться.

— У тебя самые лучшие сны! — сказал он.

Они провели остаток завтрака в молчании. Джейкоб вновь и вновь посматривал на нее, удивляясь, какой таинственной и магической женщиной была его мать.

В те последние мгновения ее жизни, когда он стоял перед ней на коленях, ему хотелось понять, как она относилась к событиям, происходившим в большом мире. К основной причине, по вине которой она умирала в зареве горящего дома на той самой земле, где растила сына и любила мужа. Ему хотелось объяснить ей, почему все так случилось — почему он вернулся к ней после долгой разлуки. Ему хотелось отблагодарить ее за прекрасные и нежные моменты, проведенные вместе в далекие дни его детства, и он был готов сделать для матери то же самое, что она когда-то делала для него — рассказать ей о невероятных чудесах.

Но их общение оказалось недолгим. Так всегда бывает в жизни, хотя он до сих пор не понимал, как это произошло в их случае. Он знал, что весь мир дрожал от страха. Люди боялись «вернувшихся», и каждый человек пребывал в великом смущении. Однажды агент Беллами спросил его, о чем он думал в первые минуты, когда вдруг обнаружил себя в Китае — что он помнил о промежутке времени между прошлой и новой жизнью.

Истина заключалась в том, что он помнил только мягкий отдаленный звук, похожий на музыку. И больше ничего. Воспоминание было таким слабым, что он сомневался в его реальности. Но после своего возвращения он слышал эту музыку каждую секунду… и голос, шептавший его имя. С некоторых пор он стал звучать громче. Казалось, что кто-то призывал его к себе. Джейкоб не знал, была ли эта музыка той же самой, что и в сновидении его матери. Он мог лишь предполагать, что сейчас, когда мать уходила, она снова слышала эту тихую прекрасную музыку, которая иногда звучала, словно смех семьи, объединившейся вместе.

В те последние секунды, когда Джейкоб прощался с умиравшей матерью, ему больше всего не хотелось, чтобы она, закрывая глаза, боялась расставания. Он едва не сказал ей: «Я пока жив, но мы скоро встретимся». Однако чуть позже Джейкоб увидел, что мать не выглядела напуганной. И поэтому он произнес другую фразу: «Я люблю тебя, мама». Это было важнее всего.

А потом он плакал вместе с отцом.

Эпилог

Старый грузовик подскакивал на рытвинах дороги. Двигатель ревел и кашлял. Тормоза визжали. При каждом повороте машина тарахтела, как разбитая телега, но она была на ходу.

— Осталась пара миль, — сказал Харольд, сражаясь с рулевым колесом.

Джейкоб молча смотрел в окно.

— Я рад, что все закончилось, — сказал его отец. — Если бы мы задержались в церкви еще на десять-двадцать минут, клянусь, я стал бы обращенным или начал стрелять.

Он посмеялся себе под нос.

— Или, возможно, первое привело бы ко второму.

Мальчик по-прежнему ничего не говорил.

Они уже подъезжали к дому. Временами грузовик буксовал на грязной дороге, извергая дым из выхлопной трубы. Машина находилась в ужасном состоянии. Харольд мог бы винить в этом картечь. Но на самом деле его старый «Форд» износился до последнего болта. Слишком много миль намотали колеса. Он до сих пор удивлялся, как Люсиль управляла грузовиком все эти летние месяцы. Или как Конни справилась с ним той злополучной ночью. Если бы Харольд мог, он извинился бы перед ней. Однако Конни и ее дети исчезли. Никого из них не видели после смерти Люсиль. Грузовик нашли на следующий день. Он въехал в канаву почти под прямым углом, и у дорожной полиции сложилось впечатление, что какое-то время машина двигалась неуправляемо — то есть за рулем никто не сидел. Похоже, что семья Уилсонов действительно исчезла — испарилась в воздухе, — хотя в эти дни подобные случаи уже стали притчей во языцех.

— Так даже лучше, — сказал Харольд, сворачивая во двор.

На месте дома теперь возвышался деревянный каркас. Фундамент оказался достаточно крепким. Когда пришла страховка, Харгрейв нанял строительную бригаду, и парни предложили ему воссоздать коттедж по прежнему плану.

— Да, пусть будет так, как было, — согласился он.

Харольд остановился в конце подъездной дорожки и выключил зажигание. Древний «Форд» облегченно вздохнул. Отец и сын направились к новостройке.

Шла вторая половина октября. Жара и влажность отступили. После смерти Люсиль маленький Джейкоб замкнулся в себе. Он почти не разговаривал. Харольд, несмотря на усталый и болезненный вид, изо всех сил бодрился и старался не выглядеть старой развалиной.

Люсиль похоронили под дубом напротив того места, где раньше находилась веранда. Священник уговаривал Харольда упокоить ее на церковном кладбище. Но тот не согласился. Ему хотелось быть рядом с ней. Он надеялся, что жена простит его за это.

Мальчик и отец остановились у могилы. Старик присел на корточки и погрузил пальцы в рыхлую землю. Затем он тихо прошептал какие-то слова, встал и направился на задний двор. Джейкоб остался на месте.

Строительство коттеджа продвигалось быстрее, чем ожидалось. Пока был возведен лишь каркас, однако Харольд уже различал прихожую, кухню и гостиную. На верхнем этаже проявлялись контуры спален. Новые доски создавали контраст со старым фундаментом. «Наш дом не будет таким, как прежде, — сказал он однажды Джейкобу, — но мы сделаем его по старому образцу».

Оставив мальчика у могилы, он направился к груде обломков на заднем дворе. Там было все, что сохранилось после пожара. Парни, строившие новый коттедж, предложили ему вывезти мусор, но Харольд запретил им делать это. Он ежедневно приезжал сюда из города и аккуратно просеивал куски обугленного дерева, ветошь и пепел. Старик сам не понимал, что искал. Однако он узнал бы нужную вещь, если бы нашел ее.