Итан тоже встал.
Лес внезапно умолк.
Пилчер достал из-за пояса пистолет.
Отстегнув от пояса рацию, поднес ее к губам:
– Поуп, возвращайтесь, прием.
– Угу, прием.
– Где вы, прием?
– В двухстах метрах к северу. Все в порядке, прием?
– У меня такое чувство, что пора удирать в горы, прием.
– Вас понял. Иду. Конец связи.
Пилчер направился к поляне.
Вдали за спиной Итан услышал треск хвороста и шелест листвы под ногами Поупа и Пэм, поспешивших в их сторону.
– Для меня было немалым делом, Итан, отвезти вас сюда, за сто тридцать миль, к руинам Бойсе. Надеюсь, вы оцените этот жест. У нас была толика проблемных жителей за эти годы, но подобных вам – ни одного. Как по-вашему, что я ценю больше всего?
– Понятия не имею.
Итан уже увидел за дубами луг. Рыжие листья лениво спархивали с ветвей на землю.
– Контроль. В Соснах есть подпольный контингент, изображающий покладистость и умиротворение. Но втайне вынашивающий планы захватить власть. Назовем это… восстанием. Бунтом. Они хотят вырваться на свободу, распахнуть занавес, поменять ход вещей. Вы же понимаете, что это означает конец Сосен. Наш конец.
Они вышли из-за деревьев. В сотне ярдов впереди вертолет сверкал своей бронзовой краской в лучах предзакатного солнца.
В уголке сознания Итана шевельнулась мысль: «Какой прекрасный осенний день».
– И чего же вы хотите от меня? – спросил Итан.
– Хочу, чтобы вы мне помогли. Вы обладаете редчайшим набором способностей.
– И почему это у меня складывается впечатление, будто вы намекаете, что выбора в этом вопросе у меня нет?
– Ну конечно же, есть.
Ветерок ласкал лицо Итана, пригибая луговые травы к земле.
Они дошли до вертолета, и Пилчер, распахнув дверцу, дал Итану забраться внутрь первым.
Когда они уселись друг напротив друга, Пилчер сказал:
– С момента, когда вы очнулись в Соснах, вы только и хотели, что вырваться оттуда. Я даю вам такую возможность плюс дополнительный бонус. Прямо сейчас. Оглянитесь.
Оглянувшись поверх спинки сиденья на грузовой отсек, Итан отдернул занавеску.
На глаза навернулись слезы.
Оно было там все это время – брутальное осознание, которому он не позволял даже выглянуть на поверхность. Если сказанное Пилчером правда, ему уже никогда не увидеть близких. Они станут немногим больше, чем древними костями.
А сейчас – вот они – Тереза и Бен, в беспамятстве примотанные к носилкам с черной дорожной сумкой между ними.
Его малыш совсем не похож на малыша.
– После того как я погрузил вас в анабиоз, я изучил вашу подноготную, Итан. Подумал, что у вас есть настоящий потенциал. И потому отправился за вашей семьей.
Итан утер глаза.
– Сколько они пробыли в Соснах?
– Пять лет.
– Мой сын… он…
– Ему уже двенадцать. Они оба прекрасно ассимилировались. Я думал, будет лучше, чтобы они стабилизировались и обосновались, прежде чем пытаться вернуть вас.
Итан даже не трудился скрыть охвативший его гнев.
– Так почему ж вы столько ждали? – грозным рычанием вырвались у него слова.
– Я и не ждал. Итан, это наша третья попытка с вами.
– Как такое может быть?
– Одним из последствий анабиоза выступает ретроградная амнезия. Всякий раз, когда вы приходите в сознание, ваш рассудок возвращается к состоянию накануне первой приостановки жизнедеятельности. В вашем случае – к автокатастрофе. Хотя, как я подозреваю, некоторые воспоминания удерживаются. Может быть, возвращаются во сне.
– Я уже пытался бежать и прежде?
– В первый раз вы переправились через реку, и аберы едва вас не прикончили. Мы вмешались, спасли вас. Во второй раз мы позаботились, чтобы вы отыскали свою семью, полагая, что это могло бы помочь. Но вы попытались убежать вместе с ними. Едва не погубили всех.
– Так что на этот раз вы взялись за мой рассудок?
– Мы подумали, что если сможем спровоцировать психоз, то, может статься, у нас будет шанс. Накачали вас мощными нейролептиками.
– Мои мигрени…
– Мы даже пытались использовать против вас перенесенные вами пытки.
– О чем это вы?
– Я располагаю вашим армейским личным делом. Вы доложили о том, что произошло с вами в Фаллудже. Мы пытались воспользоваться этим во время допроса у Поупа.
– Да вы… больной.
– Я даже не предполагал, что вы проникнете в бункер. Мы собирались просто оставить вас на растерзание аберам. Но едва я увидел вас стоящим в «Консервации», меня осенило. Вы упорны. Сражаетесь до конца. Вы никогда не смиритесь с реальностью Заплутавших Сосен. Я понял, что нужно перестать бороться с вами. Что из обузы вы можете превратиться в ценное достояние.
– Почему вы просто не сказали мне обо всем этом?
– Потому что я не знал, что вы предпримете с этим знанием, Итан. Самоубийство? Бегство? Попытаетесь выжить в одиночку? Но теперь я понимаю, что вы один из редчайших уникумов.
– Что вы имеете в виду?
– Люди в городе по большей части не способны совладать с правдой о том, что находится вовне. Но вы… вы не способны совладать с ложью. С незнанием. Вы первый из жителей, с которым я поделился хоть чем-либо из этого. Конечно, трудности, с которыми вы столкнулись, просто сокрушили вашу семью.
Обернувшись, Итан опалил Пилчера взглядом.
– Зачем вы притащили их сюда?
– Я даю вам выбор, Итан. Они ничего не знают о мире за пределами Сосен. Зато вы знаете. Скажите только слово, и я оставлю вас здесь, в этом поле, вместе с вашей семьей. Дорожная сумка набита продуктами и припасами, есть даже несколько предметов оружия. Вы человек, который хочет все делать по-своему, и я это уважаю. Если это для вас важнее всего – получайте. Вы можете царствовать здесь, в аду, или служить в раю, вернувшись в Сосны. Выбирать вам. Но если вы вернетесь обратно в Сосны, если вы хотите для своей семьи, для себя тамошней безопасности и поддержки, то на моих условиях. А мои условия, Итан, сопровождаются суровыми штрафными санкциями. Если вы меня подведете, если вы меня предадите, я заставлю вас смотреть, а сам возьму вашего сына и…
Тут монолог Пилчера был прерван внезапным шумом. Поначалу Итан подумал, что кто-то запустил в лесу отбойный молоток, но затем страх полоснул его прямо по глазам.
Это было тра-та-та «калашникова».
– Заводите «вертушку»! Они идут! – взорвался в наушниках голос Пэм.