Как только Диджей упомянул о сейфе, перед глазами Джорджа чуть поплыло. Не потому, что он смешался, или слишком устал, или изнемог под бременем избытка информации – события вдруг представились ему абсолютно ясными, последний фрагмент головоломки лег на место. Все это время Джордж считал, что на кону была спортивная сумка с деньгами, которых там оказалось больше, чем он повидал за всю свою жизнь, – но это была просто приманка, уловка, чтобы в нужное время направить Маклина к сейфу.
– Вам плохо?
– Извините, – произнес Джордж. – Я не знал о сейфе. Сколько стоили алмазы?
Диджей и Карин посмотрели друг на друга.
– Я не уполномочен сказать точно, но много, – ответил Диджей. – Мы думаем, не меньше пяти миллионов долларов. Надеюсь, вы понимаете, что мы не обвиняем вас в краже алмазов…
– Нет-нет, все понимаю. Простите. Для меня это неожиданный поворот. Очевидно… – Джордж беспомощно взглянул на свой полупустой стакан, где шевельнулся кубик льда.
– Вот я и говорю, – заметил Диджей. – Нас интересует, не знаете ли вы, как связаться с Джейн Бирн или где она могла остановиться, пока была здесь. Нас интересует вся полезная информация.
Джордж едва ли слышал детектива. Мозг лихорадочно переваривал новые сведения. Новости были скверными. Умышленно или нет, Джордж стал соучастником убийства. Он отпил кофе, чтобы выиграть время, но желудок свело, и рот наполнился слюной.
– Прошу прощения, – сказал он, глубоко дыша носом. – Я просто слегка расстроен. А еще пытаюсь осмыслить ваши слова. Мне нужно в туалет.
Он отодвинул стул, встал и пошел прочь, убежденный, что его сейчас вырвет. Дверь в мужской туалет в задней части кофейни была нараспашку. Он захлопнул ее и заперся. Лампа дневного света неровно мигала. Пол был мокрый, словно его недавно мыли, но все равно выглядел грязным, с прилипшими к кафелю волосками. Джордж опустился на колени перед унитазом. В ноздри ударил запах древних труб, и Джордж согнулся, уже желая сблевать, несмотря на прострелы в боку. На этом все и кончилось. Тошнота сменилась головокружением. Ухватившись за унитаз, он оттолкнулся и встал. Пустил холодную воду и несколько раз вымыл руки, затем плеснул в лицо и на шею. Потом еще раз глубоко вдохнул через нос, выпрямился и привалился к раковине.
Посмотрел в зеркало. Бледность шокировала. Волосы взмокли от пота. «Каким же я был придурком», – подумал Джордж. Он пялился на свое отражение еще минуту, дожидаясь, когда перестанет кружиться голова.
Джордж перекатился на спину. В номер вошли двое, захлопнули за собой дверь. Один, пониже и жилистее, хотел ударить каблуком Джорджу по колену, но промахнулся. Второй, выше и толще, скомандовал:
– Вставай, урод! Убью, к гребаной матери!
Джордж отполз на середину комнаты, глаза привыкали к полутьме. Гости были его возраста или младше. Они смахивали на пару полузащитников из школьной команды, переодевшихся к походу в «Бургер-кинг» в субботу вечером. На обоих были футболки «Оушен пасифик», заправленные в битые [25] джинсы.
– Тогда я лучше полежу, – отозвался Джордж.
– Пидор сучий! – заговорил второй. – Сказано встать, подымайся!
– Дай минутку подумать, я не врубился.
Мелкий, который топотун, нагнулся и сгреб в кулак последнюю чистую рубашку Джорджа. Тот попытался врезать ему в нос, промазал и заехал в адамово яблоко. Гость прерывисто вздохнул и отшатнулся, схватившись за горло и округлив рот.
– Сука… – сипло выдавил недоросток.
Джордж встал, понимая, что надо бы испугаться, но инстинкт выживания позволил сохранить хладнокровие. Он выставил ладони.
– Не знаю, что вам надо…
Тот, что был поздоровее, бросился на него. Джордж попытался ударить, но не успел замахнуться, как был уже скручен и брошен на свежезастеленную постель. Противник заломил ему руки так, что притиснул ничком, удерживая шею предплечьем и пригвоздив поясницу коленом.
– Нравится, сука? Нравится?
Посчитав вопрос риторическим, Джордж не ответил. Паренек, которого он саданул в горло, подошел к кровати, вступив в полоску света, проникавшего через задернутые занавеси. Он раздышался и осторожно ощупал шею. У него был узкий подбородок, багровый от прыщей, и стрижка «ежик», сквозь которую белела испещренная родинками кожа.
– Тебе конец, паскуда, – сообщил он хрипло.
– Скажи только, что я такого сделал, – отозвался Джордж.
– Сам знаешь, – произнес здоровяк, перенося всю тяжесть тела на колено, которое упиралось Джорджу в хребет.
В матрасе запела пружина.
– Честное слово, нет! Это касается Одри Бек?
– Не, ни капли, – с издевкой ответил заморыш, теперь вращавший челюстью на манер пассажира самолета, у которого заложило уши.
– Серьезно, мне известно не больше вашего. Даже не понимаю, ее ли я знал.
– Это ты подсадил ее на наркоту?
– Мы говорим о разных людях. Одри Бек не поехала в колледж. Кто-то выдавал себя за нее. Одри отправилась в Уэст-Палм-Бич с каким-то Йеном Кингом. Богом клянусь!
– Что за пургу ты несешь?
– Дай перевернуться, и я скажу.
– Ага, вертай его, – подхватил мелкий.
Парень, державший Джорджа, выполнил очередной хитроумный комплекс борцовских движений: перевернул его на спину, а колено упер ему в солнечное сплетение. Джордж рассмотрел своего главного обидчика. Тот был широк и высок, с жирным подбородком и лбом крупнее остальной части лица. Светлые волосы коротко острижены на макушке и висках, а на затылке оставлены длинными.
– Может, послушаешь секунду? Я не вру. Похоже, я вообще не был знаком с Одри Бек.
Лбище покачал башкой, как родитель, которому дитя малое пудрит мозги.
– Если мы выясним, что ты приложил руку к тому, что с ней случилось, затравлю, как оленя, и пристрелю. Усек?
– Да, но…
– Понял, урод?
– Понял.
– Скотт, дай-ка я двину ему по горлу, как он мне.
– Я сам, – ответил Скотт и занес пухлый кулак.
Джордж поднял плечи и прижал подбородок к груди, а потому ему досталось по верхней губе и носу. Кровь брызнула и оттуда, и оттуда, а из глаз хлынули слезы.
Ребята убрались так же стремительно, как пришли.
Джордж проковылял в ванную и зарылся лицом в тонкое полотенце, которое пахло отбеливателем. Сильнее всего болел нос, потом – место между скулами и глазницами. Он прижимал полотенце к лицу минут пять; затем сообразил, что дверь так и открыта, – пересек комнату и запер ее. Сел на кровать и набрал номер из записки, что обнаружил на машине. Сердце колотилось, и он забеспокоился, сможет ли говорить внятно.