— Если смелости хватит, сам догадается. Ну а если очко сыграет, так и будет сидеть, наблюдать со стороны.
Ольхов не слишком надеялся выбить немцев из укрепления. Конечно, фрицы понесли потери, уничтожена половина артиллерии, но место для обороны удобное. Даже полсотни человек способны перекрыть дорогу и отбить атаку.
Тем более немецкие командиры в эти апрельские дни сорок пятого года не решались отступать без приказа. Еще никогда так жестко не действовали полевые суды, военная полиция, эсэсовские заградительные отряды. Повинуясь приказу Гитлера, за оставление позиций без приказа расстреливали и вешали даже офицеров высокого ранга.
Здешний гарнизон будет сражаться до последнего. Разгромить его можно только крепким и точным ударом.
Весна брала свое. День выдался солнечным и теплым. Старший лейтенант Антипов только сейчас заметил, что южные склоны покрыты зеленой молодой травой, а между камней распустились мелкие желтые цветы.
Его «тридцатьчетверка» застыла на склоне, наполовину прикрытая каменистым бугром. Вести огонь из танкового орудия сверху вниз несподручно. Особенно по точечным целям. Самоходка Милушкина продолжала спуск.
В одном месте из-под гусениц пополз сырой пласт дёрна, гусеницы скрежетали по камню. «Сушка» опасно накренилась, но механик сумел вывести свою легкую приземистую машину с тяжелой пушкой «ЗИС-3» на ровное место. Молчавшие до этого момента немецкие артиллеристы открыли огонь.
Милушкин упорно двигался вперед, и эта настырность раздражала Антипова. За орденом, очередной звездочкой гонится! Об экипаже бы лучше подумал. Сам он не собирался продвигать свою машину дальше, хотя расстояние в два километра значительно снижало эффективность стрельбы.
— Ничего, с нашей «восьмидесятипяткой» мы и отсюда шороху наведем, — подмигнул он своему наводчику, старшему сержанту.
— Наведем, — неопределенно отозвался тот.
Это лазанье по горам на тридцатитонной машине ему не слишком нравилось. Угнетала мысль, что из трех танков во взводе остался всего один. Он следил за самоходкой, которая продолжала движение.
Юрий Милушкин приметил широкий уступ, прикрытый большими обкатанными валунами, принесенными сюда много веков назад древним ледником. Отсюда открывался хороший обзор. Кроме того, имелась возможность маневрировать на пятачке в полсотни метров и даже прятаться от мин за утесом.
Туда он и направил свою «сушку», едва успев уклониться от очередной мины, прилетевшей снизу. Осмотревшись, лейтенант связался с Ольховым. Доложил, что находится на позиции, готов открыть по сигналу огонь. Заканчивая короткий разговор, попросил:
— Минометы бы ихние в первую очередь погасить.
Он не стал пояснять, что для его самоходки с открытым верхом мины опаснее, чем снаряды. Прилетит одна, и прощай весь экипаж, как это случилось на дороге с машиной из его взвода. Три человека вместе в открытой рубке плюс снаряды к орудию. Шансов уцелеть после прямого попадания не остается.
Тем временем десантники и саперы, заняв исходные позиции, ждали условного сигнала. Их разделили на два взвода, во главе которых стояли Василий Ольхов и Петр Шевченко.
— Двинулись помалу, — махнул рукой капитан.
Командный пункт у разобщенной, понесшей большие потери штурмовой группы отсутствовал. Необходимые распоряжения были отданы, оставалось только вступить в бой. А чем он закончится, один Бог знает.
Почти одновременно открыли огонь «тридцатьчетверка», самоходка Милушкина и гарнизон каменной башни во главе с командиром взвода разведки Савелием Грачом.
Майор, командир немецкого узла обороны, был еще с вечера ранен мелким осколком в шею. Рана была так себе. Хирург вытащил осколок, но рана воспалилась, ныла и мешала поворачивать голову.
Майору было сорок шесть лет, и свое долгожданное звание он получил полтора месяца назад, вступив в новую должность. Еще тогда, зимой, он оценил выгодное место, которое выбрали для оборонительного узла.
Расстояние до Берлина составляло отсюда менее ста километров. Вечному капитану, командиру минометной батареи, оказали огромное доверие — перекрывать одну из дорог, ведущую к столице Рейха.
Майор наблюдал в перископ за начавшимся наступлением русской пехоты. Он приказал подпустить ее поближе. Как больной зуб во рту, торчала сторожевая башня, которую ночью захватили русские. Ее гарнизон явно зевнул, но сражался отчаянно. Убежали лишь двое солдат, оба из молодого пополнения. У майора убили прошлой осенью сына, их ровесника, а другой стал инвалидом — потеряв под Севастополем ногу.
Майор хотел поставить обоих солдат снова в строй, но его помощник, из ведомства Гиммлера, посоветовал расстрелять трусов в назидание другим. Майор был против, но эсэсовец, улыбаясь, настаивал.
— Вы ведь сами не собираетесь бросать свой пост? — И, не дождавшись ответа, добавил: — Ну вот. Я тоже не собираюсь. Это будет хороший урок остальным.
И двое солдат, пытавшихся спасти свою жизнь, были расстреляны.
Эсэсовец оказался прав. Гарнизон понял, что церемониться ни с кем не будут. Люди примолкли, изредка перешептываясь друг с другом. Невольно бросали взгляды на лежавшие у крепостной стены мертвые тела с табличкой на груди: «Трусам и предателям нет места на земле».
А затем начался бой. С первых минут майор понял, что ничейного результата не будет. Или они уничтожат штурмовой русский отряд, либо русские доведут дело до конца.
Со склона горы открыли огонь новый вражеский танк и самоходная установка. Снаряды взрывались на линии обороны, заполнив пространство грохотом, свистом осколков и клубами дыма.
Башня, которая буквально нависала над укреплениями, вела огонь в упор, доставая обороняющихся в каменных укрытиях. Была возможность расправиться с танком и самоходкой. Но пули из башни выбили расчет 88-миллиметрового орудия, а мины завершили дело, исковеркали приборы наведения и поворотный механизм.
Атаку пехоты удалось приостановить. Русские залегли среди камней, но продолжали упорно ползти. Из башни вели огонь пулеметы, летели мины. В запасе оставались два огнеметчика. Майор приказал им добраться до башни любой ценой.
— Если мы их не прикончим, то они прикончат нас.
Словно подтверждая его слова, пуля, выпущенная русским снайпером, угодила в голову пулеметчику. Его место занял второй номер, не слишком опытный паренек из новобранцев.
— Ребята, они выбивают самых опытных и не щадят никого. Разделайтесь с ними.
Под прикрытием дымовых шашек оба огнеметчика и унтер-офицер с помощником, вооруженные «фаустпатронами», сумели приблизиться вплотную к башне. Но добились лишь частичного успеха.
Савелий Грач за время службы в разведке выработал почти звериное чутье на опасность. Ничего не видя сквозь клубы гряз но-желто го дыма, он чувствовал, что готовится удар. Захватив с собой Ивана Шугаева, выбрались на террасу.