Находиться здесь было опасно. Пулеметные и автоматные очереди шли хоть и наугад, но высокая плотность огня заполняла все свистом, лязгающими ударами, пули выбивали каменное крошево, рикошетили.
Опытный унтер-офицер сумел точно угодить зарядом «фаустпатрона» в амбразуру, откуда вел огонь «Дегтярев». Помощник тоже сработал точно, вложив реактивную мину в другую амбразуру. Ранило подносчика боеприпасов, который тащил ящик с минами.
Более опытный огнеметчик все еще выбирал позицию. Унтер-офицер и помощник прятались в нише крепостной стены, у них имелись еще два «фаустпатрона». Второй огнеметчик вдруг оказался на открытом месте — взрывы рассеяли дым.
Растерянный, он нажал на спуск, поливая струей пламени каменную громаду башни. Прицелиться толком не успел, и огонь растекался по камням. Его срезали автоматной очередью, а в унтер-офицера и его помощника полетели с террасы гранаты.
Осколки хлестнули в довольно широкую нишу и ранили обоих немцев. Унтер-офицер понял, что следующие гранаты их добьют, и подхватил помощника. Оба с трудом бежали вдоль стены.
Второй огнеметчик целился в площадку, прикрытую полутораметровой каменной стенкой. Здесь находился минометный расчет, на который обрушилась струя кипящего пламени. Сержант, охваченный огнем, катался по камням, тщетно пытаясь сбить липкое пламя, прожигающее тело до костей.
Кричать он не мог, ему опалило гортань. Боль выжимала хрипение и отчаянные попытки выбраться из огня. Второй минометчик в горевшем бушлате сумел сбросить его. Сделать шаг, чтобы помочь товарищу, но в этот момент сдетонировали сразу несколько мин в деревянном ящике.
Взрыв прекратил мучения сержанта, разорвав тело на части. Ствол миномета отбросило и сплющило о стену. Молодого бойца отшвырнуло взрывной волной в другую сторону, ударило головой о ступени. От смерти его спасла каска, надетая на шапку.
Он лежал, медленно приходя в себя. В ушах затихал гул, затем снова бил в мозг болезненными толчками. В нескольких шагах шипело и пенилось пламя, пожирая разорванное тело сержанта, пахло горелым мясом и порохом. Минометчик кое-как приподнялся и пополз прочь. Он боялся новой струи пламени, которое сожжет его.
Но и сам огнеметчик лежал лицом вниз, разбросав руки. Выстрелы из бойниц догнали его. Огонь, которым он собирался уничтожить упрямых русских, растекался из пробитого баллона и охватил его тело.
Из всей группы уцелел лишь унтер-офицер. Он очень хотел выжить и уползал, волоча пробитую осколками ногу. Еще немного, и он нырнет в воронку, а там начинаются кусты. Рана в ногу не смертельная, и война приближается к концу.
Удар под левую лопатку заставил унтер-офицера дернуться. Боли он не чувствовал, но двигаться больше не мог и с ужасом осознавал, что его жизнь кончается.
Иван Шугаев дал очередь по неподвижному телу, но необходимости в этом не было. Снайпер Маневич угодил в цель точно. Двинув затвором, выбросил стреляную гильзу и снова припал к оптике, высматривая новую цель.
Ольхов, Петр Шевченко и два командира десантных взводов вместе с бойцами подобрались к укреплениям вплотную.
Со склона горы продолжали обстрел «тридцатьчетверка» и самоходка «СУ-76». Приземистая «сушка» с расстояния километра точными выстрелами подавляла одну огневую точку за другой. Снаряды более мощного 85-миллиметрового орудия «Т-34», из-за большого расстояния рассеивались. От грохота их взрывов было больше шума, чем толку.
Но маленький самоходчик Юрий Милушкин сильно рисковал. К нему пристрелялись минометы. После очередного выстрела, когда самоходка уходила под прикрытие каменной глыбы, одна из мин взорвалась у кормы машины.
Набравшая высокую скорость при падении на каменную поверхность, мина весом три с половиной килограмма рванула с полной силой. Взрывная волна и осколки разорвали гусеницу смяли кормовую броню. Осколком в голову был убит заряжающий.
Машина, продолжавшаяся двигаться по инерции, сминала, скручивала гусеницу. Лейтенант Милушкин с запозданием крикнул: «Стой!», но это уже не имело значения. Его быстрая, послушная в управлении самоходка была обездвижена. Под ногами растекалась лужа крови из пробитой головы заряжающего.
Артиллеристы, как и хищники, чувствуют, когда удар нанесен в цель. Мины посыпались одна за другой. Одна взорвалась на броне прямо под орудием, пробив кожух. Милушкин выстрелил, целясь непонятно куда, орудие действовало. Значит, покидать машину экипаж не имел права.
Возможно, следующие мины подожгли бы, взорвали самоходную установку, но на позиции ворвалась пехота. Ольхов бросил гранату в двойной окоп, где стояли два миномета. Его ординарец Николай Антюфеев стрелял длинными очередями из автомата.
Из боковой амбразуры дота вел огонь пулемет, смахнув вырвавшихся вперед двоих десантников. Сапер с трофейным «фаустпатроном» целился в амбразуру, однако нажать на спуск не успел. Лейтенант-эсэсовец вместе с своим отделением рослых крепких парней в камуфляже шли напролом, стреляя из автоматов.
Они пробили коридор, оставив позади несколько убитых русских, но судьба укрепления уже была решена. Эсэсовцы, пытавшиеся поднять в контратаку остальной гарнизон, падали один за другим под выстрелами со всех сторон.
Лейтенант, получивший Железный крест за успешную борьбу с партизанами, лежал с перебитым бедром. К нему подбежал молодой боец и на секунду замешкался, держа палец на спусковом крючке.
— Амба, Иван! — отчетливо произнес немец с серебряными «молниями» и черепом на петлице. — Сдохни!
Из последних сил нажал на спуск пистолета, но пожилой сапер, набежавший сзади, ударом ноги выбил пистолет и обрушил приклад, разбивая лицо эсэсовцу. Очередью в спину догнал другого и крикнул солдату:
— Чего зеваешь? Это же эсэс!
Майор, командир гарнизона, вместе с адъютантом и двумя автоматчиками отступали под прикрытием пулемета.
— Сдавайтесь! — крикнул кто-то.
Но майор ответил на выкрик очередью.
— Будем пробиваться! — призывал он оставшихся в живых.
Несколько человек добежали до дороги, заметались перед полосой минного поля. Затем бросились вперед. Двое сумели пересечь дорогу. Майор наступил на мину и лежал с оторванной ступней.
В нескольких шагах от него ворочался совсем еще юный солдат «фольксштурма». Майор повернулся к нему.
— Перетяни ногу жгутом, — с трудом произнес он. — Выбирайся отсюда…
Двое бойцов, подбежавшие к опушке леса, были другого мнения. Они не хотели упускать врагов, даже искалеченных. Рисковать, лезть на минное поле и вытаскивать немцев они тоже не собирались. Отстучали две очереди. Старший из красноармейцев, убедившись, что с фрицами покончено, закинул автомат за спину.
— Пошли, Антоха, — позвал он товарища.
Бой вскоре закончился. Штурмовая группа понесла такие потери, что продолжать самостоятельные действия не могла.
Через несколько часов подошел передовой танковый батальон, за ним остальные силы дивизии.