– Что там? – поинтересовался Ленька. – Ты чего замер?
– Элеонора пожаловала.
– Оо! В салоне праздник! У кого-то сегодня выручка случится. А она одна или с подругами?
– Одна.
– Жалко. У нее среди подруг есть одна… нет, даже не козочка, лань тропическая. Я когда ее вижу, весь соками истекаю. Знаете, мужики, есть такие категории женщин… – Ленька с головой погрузился в свою любимую тему.
Кошелев смотрел, как Матюшин убрал телефон и разговаривал с Элеонорой. Жена Гужова была ростом под стать своему супругу. Матюшину приходилось опять задирать голову. А вот выражение лица у Игоря Владимировича было уже не серьезное, деловое. Оно стало слащавым, игривым и… похотливым.
Ладонь Матюшина приподнялась и прикоснулась к локотку соблазнительной тридцатипятилетней женщины. Ого, он сегодня пошел еще дальше! Его шаловливая ручонка скользнула по локтю женщины вниз и прошлась по ее бедру. Элеонора засмеялась, откидывая голову назад и показывая свои белые зубы. Качнулся край ее легкой юбки, загорелые ноги пришли в движение, и женщина скрылась в салоне. Матюшин некоторое время стоял и смотрел ей вслед на уровне ее ног.
* * *
Володя Кошелев к сегодняшнему вечеру готовился особенно тщательно, даже не поленился купить новый комплект постельного белья. Он снова и снова обходил квартиру, осматривая горизонтальные поверхности мебели на предмет пыли, заглядывал в ванную и с удовлетворением смотрел на ровные ряды баночек, бутылочек и тюбиков, вдыхал аромат дорогих шампуней. Володя несколько раз останавливался перед зеркалом и подолгу смотрел на себя, кривя губы в злой иронии.
– Вот так природа поработала над тобой, – тихо проговорил Владимир, задержавшись там в очередной раз и покусывая губы. – Ты страшен даже в темноте.
Звонок домофона раздался ровно в восемь вечера. Владимир не стал ничего спрашивать, сразу нажал кнопку. Он знал, что это она, подошел к входной двери, отпер замок и стал ждать. Володя стоял с закрытыми глазами и шептал что-то себе под нос до тех пор, пока дверь не толкнули снаружи.
– Ты ждешь меня? – спросила Элеонора с обворожительной улыбкой. – Мой славный мальчик! – Женщина положила руку Владимиру на голову и потрепала его по волосам.
Он взял ее ладонь, расчетливым движением поднес к губам и поцеловал, но не вежливо, а жадно. Володя не скрывал своих чувств, не прятал взглядов. Он откровенно рассматривал ее.
Элеонора Гужова была женщиной пышной, что называется, в теле, и высокой, больше ста семидесяти сантиметров. Володя Кошелев, который был практически ее ровесником, из-за своего уродства смотрел на эту особу снизу вверх. Он не возражал против того, что она называла его мальчиком. Пусть, если ей это нравится. Сегодня он будет выполнять все ее капризы, делать все, что ей нравится, чего захочется извращенной фантазии.
Между ними ничего до этого вечера не было. Володя Кошелев, как и большинство мужчин, смотрел на Элеонору с вожделением. То, что эта женщина с шикарным телом заинтересуется горбуном-экспертом из ювелирного салона, которым руководил ее муж, не могло привидеться Владимиру даже в наркотическом сне. Но это случилось.
Неделю назад их глаза встретились, а потом она зашла в комнату экспертов, когда Кошелев оставался там один. Разговор у них сразу пошел странный. Владимир смотрел в насмешливые, похотливые глаза женщины и понимал, что ее интересует лишь животный секс, извращенные фантазии. А тут горбун, урод!
Но если не смотреть на фигуру этого молодого мужчины, не видеть его горба, то лицо у него очень симпатичное, даже мужественное. Притягательные глаза, длинные ресницы, сильные скулы. А как он смотрит! Этот отталкивающий, презрительный взгляд манит ее, притягивает.
Они делали вид, что шутят, хотя оба говорили то, что думали. Она о том, что женщины непредсказуемы, что они любят и просто отдаются не тем и не так, как от них ожидает общественное мнение. Он, не смущаясь, а лишь поедая ее взглядом, заверил собеседницу, что всегда был против условностей в отношениях полов. Только животная страсть способствует эмоциональному развитию мира. Именно такие чувства всегда двигали художниками, писателями, музыкантами. Володя даже вспомнил, что у кого-то из немецких писателей-классиков до самой старости в кабинете присутствовали полуголые девицы. Для вдохновения.
Тогда-то и было назначено это свидание, просто как шутка, игра. И вот она здесь, в его квартире. Он целует ее руку и откровенно рассматривает вблизи вырез блузки, колени.
Они стояли в прихожей, а дверь была распахнута почти настежь. Владимир оторвался от женской руки и толкнул створку. Тихо лязгнул механизм замка. Он как будто отсек все, не относящееся к их встрече, весь мир за пределами этой квартиры.
Это произошло почти одновременно со звуком закрывшейся двери. Элеонора с хищной улыбкой на лице рывком повернула Владимира к себе, навалилась на него мягкой грудью. Кошелев понял, что мгновенно стал терять контроль над собой. Этот порыв швырнул его из привычного естественного мира в какой-то водоем, отвратительно сладостный, затягивающий, как болото. Глубокая темная вода, запах женского тела, сексуальное возбуждение и ничего больше вокруг.
Еще миг, и он утонет в омуте ее темных жадных призывных глаз, погрузится во влажное небытие ее губ. Они у Элеоноры были мягкими, обволакивающими и влажными. Ее поцелуй оказался долгим и безумно страстным. Ее руки спустились ниже, вцепились в его бедра и зад. Она сжала пальцами его ягодицы, вдавливала мужчину в себя.
Владимир понимал, что уже с трудом сдерживает себя, задыхается от возбуждения. Обрывки мыслей лихорадочно носились в его голове. Они как будто существовали отдельно, бились о хрупкую стену сознания и требовали прекратить это безумие, безвольно падали у основания этой стены и шарили в темноте, искали пульт с кнопками, которым управлялось это тело и сознание.
Коридор его квартиры сейчас был средоточием вселенной, единственной точкой пространства, где существовала жизнь. Владимиру хотелось повиснуть в этом пространстве, в небытии, рвануть ее блузку, обнажая груди, задрать эту тонкую ткань юбки и овладеть женщиной зверски, грубо, почти изнасиловать, чтобы она не окутывала его своими дьявольскими чарами.
Все завершилось мгновенно. Элеонора отстранила от себя Владимира и теперь стояла в шаге от него, поправляя волосы перед зеркалом. Он пошатнулся. Держаться на ногах было трудно, все тело тряслось, голова кружилась.
Борясь с головокружением, Владимир потер лицо руками и посмотрел на себя в зеркало. Дикий ужас! Ну и рожа! Глаза, как у буйнопомешанного, рот мокрый, как у идиота, рубашка распахнута до пупа. В сочетании с перекошенной горбатой фигурой все это смотрелось вообще совершенно утрированно. Когда она успела рубашку-то расстегнуть? Вот стерва умелая! Шлюха!
– У тебя есть что-нибудь выпить? – спросила Элеонора, проходя мимо Владимира в кухню.
Он вошел следом и остановился рядом, стараясь вспомнить, что у него есть подходящего к такому вот случаю. Вот что значит неопытный любовник! Он ведь и не подумал о том, что женщина захочет выпить, чтобы чувствовать себя раскованно. Водка есть, коньяк тоже, но все это скорее всего не подойдет. Шампанское? Пошло бы, да вот кончилось оно. Точнее сказать, Владимир вылил остатки, понимая, что хранить ополовиненную бутылку бесполезно. Через неделю там останется бурда, обладающая только запахом шампанского. Вино!.. Было же в холодильнике, кажется, красное. Хорошее, кстати, настоящий испанский херес.