Эдит подскочила, и глаза ее широко раскрылись:
– Дамарис? Каким же образом? Откуда? И почему ты спрашиваешь?
– Она что-то знала в тот вечер. Говорят, была на грани истерики.
– Кто говорит? Пев об этом не упоминал даже!
– Он сам не мог понять, что с ней, – ответила Эстер. – Но, по собранным Монком сведениям, еще задолго до смерти генерала Дамарис была взволнована настолько, что буквально не могла себя контролировать. Не могу понять, как это мне не пришло в голову раньше, но, может, Дамарис знала, почему Александра это сделала? Возможно, она даже предвидела несчастье и боялась…
– Но если так… – медленно проговорила миссис Собелл, и лицо ее выразило отвращение и просыпающийся ужас. – Нет… она бы не допустила! Ты… ты хочешь сказать, что она была соучастницей?
– Нет. Конечно, нет, – поспешно заверила ее подруга. – Я имею в виду, что она боялась этого, так как узнала нечто, явившееся потом причиной убийства. И если Александра предпочитает быть повешенной, чем раскрыть этот секрет, то, думаю, Дамарис из уважения к ее чувствам тоже ничего не скажет.
– Да, – медленно выговорила Эдит и побледнела. – Возможно… Руководствуясь своими понятиями о чести… Но что это за секрет? Я не могу представить себе ничего настолько… ужасного… – Она замолчала не в силах найти подходящего слова.
– Я тоже, – согласилась Эстер. – И тем не менее это так, а иначе зачем Александре скрывать истинную причину?
– Не знаю. – Миссис Собелл опустила голову.
В дверь постучали – нервно и настойчиво.
Эдит удивленно вскинула глаза. Слуги так не стучат.
– Да? – Она выпрямилась и спустила ноги на пол. – Войдите.
Дверь открылась, и вошел Кассиан. Лицо мальчика было бледным как полотно, а в глазах застыл испуг.
– Тетя Эдит, мисс Бушан и повариха опять ссорятся! – голосок его сорвался. – У поварихи кухонный нож!
– О… – Миссис Собелл едва сдержалась, чтобы не выругаться при ребенке. Она встала с дивана и обняла Кассиана за плечи. – Не беспокойся, я сейчас разберусь. Подожди здесь. Эстер…
Но ее гостья была уже на ногах.
– Пойдем вместе, если ты не возражаешь, – сказала Эдит. – Если все так плохо, как говорит Касс, то необходимо вмешательство двоих. Оставайся здесь, дорогой! Все будет в порядке, я обещаю! – И, ни слова не прибавив, она устремилась из комнаты, а затем – по коридору, в глубь дома.
Подруги еще не достигли черной лестницы, когда стало ясно, что Кассиан ничуть не преувеличил.
– Убирайся отсюда, старая кляча! Пасись где-нибудь в другом месте! – донесся снизу разгневанный женский голос.
– А ты оставайся в своем загоне, жирная свинья! – последовал язвительный ответ.
– Жирная? На тебя бы кто польстился, мешок с костями! Потому и провозилась всю жизнь с чужими детьми, что своих нет!
– На себя посмотри! Щенишься каждый год! Так и бегают на четвереньках в своем свинарнике…
– Я тебе сейчас кишки выпущу, старая дура!
За этим «обменом любезностями» последовали взвизг и смех.
– О, проклятье! – раздраженно воскликнула миссис Собелл. – Это даже хуже, чем обычно!
– Промахнулась! – послышалось насмешливое карканье. – Хрюшка пьяная! Да ты и в амбарную дверь не попадешь, глаза твои поросячьи!
– А-а-а!
Теперь уже к визгу служанки присоединился вопль лакея.
Эдит сбежала по ступеням, Эстер – следом. Глазам их предстала следующая картина: по направлению к ним боком двигалась Катриона Бушан, а в паре ярдов от нее размахивала кухонным ножом толстая краснолицая кухарка.
– Сука уксусная! – вопила она в бешенстве, пронося лезвие в опасной близости от лакея, пытавшегося перехватить ее руку.
– Бурдюк ты винный! – огрызнулась старая гувернантка, рванувшись к ней.
– Прекратите! – вскрикнула миссис Собелл. – Прекратите немедленно!
– Лучше враз от нее отделайтесь! – Уставившись на Эдит, толстуха не глядя махнула ножом в сторону мисс Бушан. – Не будет от нее добра! Нашли кого нанять бедному мальчику!
Позади нее снова взвизгнула служанка и заткнула себе рот краешком фартука.
– Не говори, чего не знаешь, жирная дура! – в ярости закричала на повариху гувернантка. – Думаешь, напичкала его булочками – и забот больше нет?
– Замолчите! – громко сказала миссис Собелл. – Вы обе! Замолчите немедленно!
– Зато ты горазда морочить ему голову, ведьма старая! – продолжала вопить кухарка, не обращая на Эдит никакого внимания. – Не даешь покоя бедному крошке! Уж не знаю, чего ты хочешь!
– Не знаешь? – взвыла в ответ Катриона. – Ах, не знаешь? Конечно, тупая старая обжора! Ты ничего не знаешь! И никогда не знала!
– Ты, что ли, знаешь, рухлядь старая? – Ее противница снова взмахнула ножом. Лакей отпрянул и споткнулся. – Сидела бы у себя наверху, – продолжала она, не обращая внимания на толпящихся в коридоре слуг. – Ан нет, является сюда, вниз, к приличным людям… Тебе бы родиться сотню-другую лет назад. Вот бы поджарили тебя на костре! Бедный мальчик… Так и вьется вокруг него!
– Невежда! – огрызнулась мисс Бушан. – Ты невежда, как и всякая свинья! Думаешь только о своем брюхе! Ты ничего не знаешь! Раз мальчик сыт, то, значит, ему больше ничего не надо? Ха! – Она огляделась, чем бы запустить в толстуху, но, поскольку к тому времени уже оказалась на лестнице, под руку ей ничего не попалось. – Думаешь, что знаешь все, а на самом деле ничего не знаешь!
– Буки, замолчи! – снова прикрикнула на нее миссис Собелл.
– Правильно, мисс Эдит, – совсем разошлась повариха. – Велите ей заткнуть свою злобную пасть! Давно пора вам ее выгнать! Она всю жизнь провозилась с чужими детьми и совсем спятила! Бедный кроха! Лишиться отца и матери и попасть в руки этой старой ведьмы! Вы знаете, чему она его учит? Вы знаете?
– Не знаю и знать не хочу, – отрезала Эдит. – Замолчи и ты сейчас же!
– А неплохо бы вам это узнать! – Глаза толстой женщины горели, шпильки повылезали из ее прически, и волосы растрепались. – И если я вам этого не скажу, то никто не скажет! Бедному мальчику вконец заморочили голову. Сначала бабушка говорит ему, что его мама рехнулась, убила папу и ее теперь за это повесят. И, видит бог, все это правда!
Набравшийся храбрости слуга попытался оттащить кухарку, но та почти машинально отпихнула его.
– А потом приходит эта ведьма, – безжалостно продолжала она, – и говорит мальчику, что мама его любит и что она хороший человек. Что ему после этого думать? – Голос ее становился все пронзительнее. – Он уже не отличает плохого от хорошего и правды от лжи! – Толстуха выхватила из кармана фартука мокрое полотенце и швырнула им в мисс Бушан.
Полотенце попало гувернантке в грудь и соскользнуло на пол. Но та даже не заметила этого. Глаза ее сверкали, лицо было бледным, а тонкие костлявые руки сжались в кулаки.