Ну а король постарался перессорить их. Отдавал одному то, на что претендовал другой, заигрывал с третьим, подкупал четвертого. Войну выиграла «Лига», но Людовик уничтожил «Лигу». А в мирные годы французы увидели, что в урезанных королевских владениях живется не в пример лучше, чем под властью герцогов. Здесь наладилось четкое управление, порядок. Монарх был крайне набожным, очень бережливым, средства на ветер не выбрасывал, одевался скромно, как рядовой горожанин. Правда, он унаследовал от отца страсть к женскому полу. Но не заводил дорогостоящих фавориток, не позволял дамам играть главные роли при дворе. Король вообще избегал попадать под чье-либо влияние. Довольствовался временными любовницами из простолюдинок и быстро расставался с ними, отблагодарив кое-какими подарками.
В противовес буйной знати Людовик возвышал судейских чиновников. Уравнивал их в правах с дворянами, освобождал от податей и повинностей. Кроме родового «дворянства шпаги», во Франции появилось «дворянство мантии». Король получал от этого сплошные выгоды. Патенты судей стоили недешево, но разбогатевшие граждане стремились «выйти в люди», охотно покупали их для себя или сыновей. В казну потекли доходы. А вернейшей опорой Людовика стал Парижский парламент – во Франции парламенты были не законодательными, а судебными органами.
С помощью юристов-крючкотворов король взялся опутывать феодалов. Выискивали нарушения законов, обязательств, договоров. Кого-то притягивали к ответу, конфискуя земли. Кто-то умирал без прямых наследников, и его собственность отсуживал король. Но ведь и в герцогствах были свои парламенты, судьи, состоятельные купцы и ремесленники. Разве им не хотелось приобрести такие же права, как парижским коллегам? Бургундские, нормандские, бурбонские города потянулись к Людовику.
Он этим воспользовался, давил противников поодиночке. Овладел Пикардией, отнял у герцога Беррийского Нормандию, отобрал часть земель у герцога Бретонского и заставил признать зависимость от короля. Тут уж встревожился бургундский Карл Смелый. Людовик обставлял аристократов как хотел! В 1468 г. Карл пригласил его для переговоров, гарантировал безопасность. Один из советников короля, кардинал Моле, был в сговоре с оппозицией, уломал монарха ехать. Людовик прибыл на встречу со свитой из 100 человек. Но в это время против герцога Бургундского восстал город Льеж, объявил, что переходит под покровительство короля.
Для Карла Смелого это оказалось как нельзя кстати. Он обвинил Людовика, что тот подстроил бунт, и арестовал. Хотел расправиться с ним, и пленник выкрутился только одним способом – отказался от всех своих достижений, от присоединенных земель, раздал дополнительные владения. Ему пришлось пройти и через унижение. Карл потребовал, чтобы он присутствовал при наказании восставших. Граждан Льежа, находившихся в других подвластных городах, герцог захватил в заложники. С большим войском подступил к мятежному городу.
Узнав, что сам король находится в плену, осажденные пали духом. 300 именитых горожан явились к Карлу босые, в одних рубахах, молили лишь о том, чтобы он не сжигал город и пощадил жителей. Герцог назначил огромную контрибуцию, велел разоружиться, снести стены и башни. Через сделанный пролом он въехал в Льеж, но все равно предал смерти заложников, предводителей восстания и тех, кого считал сторонниками короля. Людовика Карл заставил надеть на шляпу бургундскую эмблему и любоваться на казни вместе с герцогом – пусть люди посмотрят на короля, ради которого бунтовали.
В Париж Людовик вернулся оплеванным. Для кардинала Моле, уговорившего его ехать в лапы к врагу, он придумал изощренную кару. Заточил в клетку, где нельзя было ни лечь, ни встать в полный рост. Но с провалом замыслов король смирился ненадолго. Поднакопил средства, усилил армию наемниками. Через год Парижский парламент признал договор с Карлом Смелым недействительным и вызвал его на суд. Бургундский герцог вспылил и полез воевать. Кроме смелости, он отличился и неуемной жестокостью. Взяв штурмом город Ноэль, приказал истребить все население. Рубили с плеча онемевших от ужаса лавочников, ремесленников, нищих, развешивали на стенах и столбах орущих детишек и изнасилованных баб. Хотя рыцари оказались человечнее герцога, кое-кому позволяли потихоньку скрыться [6]. Но бесчинства бургундцев стали предупреждением для других городов, они стойко оборонялись. А «Лиги общественного блага» больше не существовало, противники короля действовали вразнобой. Одолеть Людовика у Карла не получалось.
На Пиренейском полуострове тоже возобладали процессы централизации, но кошмаров и крови было гораздо меньше. Здесь разрослось королевство Арагон. Король Альфонс V Великодушный взял под покровительство Неаполитанское королевство, защищал своими войсками. Но при этом подмял под себя, навязал договор, согласно которому неаполитанская королева Жанна II назначила его своим наследником. После смерти Жанны Альфонсу достались юг Италии, острова Сицилия, Сардиния. Короля очень уж влекли прелести «возрождения». Он переехал в Неаполь, с головой окунулся в атмосферу легкомысленных развлечений. Резвился на карнавалах, швырял деньги на украшение новой резиденции, заказывал картины, чтоб придворные дамы позировали голышом – за что его прославили как покровителя искусства и науки.
Но родной Арагон оказался в положении захудалой окраины. Из него только вытягивали налоги, а дела Альфонс совсем запустил. Когда он отошел в мир иной, новому королю Хуану II пришлось не сладко. Арагонские дворяне возмущались, взбунтовалась и отпала Каталония. А в итальянских владениях закручивалась совершенно другая политика. Хуан разрывался надвое. Управление Арагоном он передал наследнику престола Фердинанду. Искал и союзников. В соседней Кастилии подросла принцесса Изабелла. Братьев у нее не было, ей должна была достаться корона. Альянс показался выгодным и для кастильских, и для арагонских королей. В 1469 г. Изабеллу и Фердинанда обвенчали. Так стала складываться новая держава, Испания.
Впрочем, будущие испанцы об этом пока не задумывались. Кастилия и Арагон еще были отдельными государствами. Но чета наследников получилась дружной. Изабелла была на год старше 17-летнего мужа и лидировала в семье. А через несколько лет она похоронила отца и стала королевой Кастилии. Она, а не супруг. Фердинанд был лишь арагонским принцем и власти в Кастилии не имел. Изабелла же оказалась умной и дальновидной правительницей. Она всячески ласкала дворян, указывала, какое почетное место они занимают. Хотя на самом деле брала благородную касту в жесткий оборот. Дворянам запрещалось заниматься торговлей, промыслами, ремеслами – это объявлялось несовместимым с рыцарской честью. Нарушитель изгонялся из дворянского сословия. Гордые идальго приветствовали такие меры, соглашались, что им не подобает унижаться. Но единственным способом заработать у них оставалась военная служба.
А фундаментом государства Изабелла сделала города. Она предоставила большие полномочия органам муниципального самоуправления, кортесам. Точно так же, как Людовик XI, выделила профессиональных чиновников с юридическим, богословским образованием, в Испании их называли «летрадо». Они освобождались от налогов, заседали в судах, играли важную роль в правительстве [19]. Опираясь на эти силы, Изабелла наводила в стране порядок. Из горожан создавались отряды стражи, «санта эрмандад», брали под охрану улицы, дороги. Крепко досталось не только ворам и разбойникам, но и дворянам, привыкшим задирать простолюдинов или рубиться на дуэлях. Их без долгих разговоров спроваживали в тюрьмы. Кастилия стала самым спокойным и дисциплинированным королевством. А под влиянием жены к ней все теснее прирастал Арагон. Жена помогла Фердинанду подавить мятеж в Каталонии. Но при этом и Каталонию прибрала в собственные ручки.