– Спокойно. Давай подумаем. – сказал Филип. – Пусть пока отдыхает. Возможно, он поправится.
– А если нет?
Филип встал, подошел к ней и осторожно обнял за плечи.
– Мы что-нибудь придумаем. Он упрямый стреляный воробей.
– Он упрямый стреляный воробей, который в этот самый момент умирает, – возразила Эйприл, и по ее щеке скатилась одинокая слеза.
– Не говори так, – сказал Филип, прикоснувшись к щеке девушки.
Она посмотрела на него.
– Хорошая попытка, Филип. Хорошая попытка.
* * *
Ту ночь сестры Чалмерс провели у постели отца. Старик большую часть ночи неподвижно пролежал на кровати. Время от времени его сухие растрескавшиеся губы начинали бессильно шевелиться в попытке сложить слово. Но ничего не выходило.
Тара уснула, Эйприл пока держалась. Вдруг она услышала голос отца:
– Лил?
Дэвид по-прежнему лежал с закрытыми глазами. Лил… – Лилиан, его покойная жена. Эйприл годами не слышала этого имени.
– Папочка, это Эйприл, – прошептала она.
– Лил, запусти собак! Надвигается буря, сильная буря! Ветер северо-восточный!
– Папочка, очнись, – нежно прошептала Эйприл, едва сдерживая слезы.
– Лил, ты где?
– Папочка?
Молчание.
– Папа?
В этот момент Тара подняла голову и заморгала, разбуженная сиплым голосом отца.
– Что случилось? – спросила она, протирая глаза.
– Папа? Па…
Слово застряло в горле Эйприл, когда она увидела ужасную гримасу, исказившую лицо старика. Его веки приоткрылись, обнажив белки глаз.
– У дьявола есть на нас планы, – со страхом произнес он. – День расплаты приближается… Враг среди нас.
Старик замолк и уронил голову на подушку, будто кто-то разом обрубил подключенные к его мозгу провода.
Тара пощупала его пульс и обреченно взглянула на сестру.
* * *
Утром Филип проснулся в спальном мешке на полу гостиной. Он потер затекшую шею. На диване мирно посапывала Пенни, рядом с ним на полу спали Ник и Брайан. Понемногу к Филипу вернулась память о событиях прошлой ночи.
Он натянул штаны, встал и, подойдя к дверям, услышал тихий голос за стеной. Тара читала молитву. Филип прошел в соседнюю комнату и увидел Эйприл.
– Привет. Как он?
Ее губы задрожали.
– Его больше нет.
– Что?
– Он умер, Филип.
– О боже… – у него пересохло в горле. – Как жаль.
Девушка заплакала – похоже, что уже не первый раз. Филип нежно обнял ее и прижал к груди, осторожно поглаживая по голове.
* * *
– Она не хочет оттуда выходить, – сказала Эйприл, сидя за кухонным столом, когда зашла речь о ее сестре. – Бедняжка… Я думаю, она пытается вымолить его жизнь обратно.
– Здесь нечего стыдиться, – сказал Филип.
– Вы уже думали о том, что будете делать? – спросил Брайан.
– Делать с чем? – не поняла Эйприл.
– Ваш отец… его вроде как… нужно похоронить.
Эйприл вздохнула.
– Что бы ты ни решила, мы тебе поможем, – пообещал Филип.
– Конечно же, мы похороним его, – ее голос дрогнул. – Просто я никогда не думала, что это произойдет так.
– Мы сделаем это вместе, – попытался утешить ее Филип.
Он просто не знал, что еще можно сказать.
– Там участок земли на заднем дворе под… – начала она, но договорить не успела. Из спальни послышался резкий шум и грохот мебели.
Филип пинком открыл дверь. Свечи валялись на полу, ковер горел в нескольких местах. Дымящийся воздух наполнился криками. Неясная тень скользнула в темноте, и Филип осознал, на что он смотрит в мерцающем свете.
Перевернутый комод – источник грохота, который они услышали из соседней комнаты, – лежал в нескольких дюймах от Тары, а та, скорчившись на полу, отчаянно пыталась вырваться. Вырваться из мертвых рук…
Сперва Филип решил, что кто-то проник через окно. Но миг спустя он разглядел на полу иссохшее тело Дэвида Чалмерса, превратившегося в зомби. Пожелтевшими ногтями он вцепился в ногу дочери. В глазах его горел голодный огонь, а сквозь оскаленные зубы рвался гортанный рык.
Наконец Тара вырвалась из его хватки, вскочила на ноги и бросилась прочь.
Доброго старого музыканта больше не было. Осталось лишь мертвое тело, готовое вцепиться клыками в собственную дочь.
Филип вспомнил, что пистолет остался на кухне. Через мгновение подоспели остальные, и Эйприл истошно завопила, увидев, что стало с ее отцом. В дальнем углу спальни Филип заметил бейсбольную биту Эйприл, подписанную самим Хэнком Аароном: накануне девушка оставила ее здесь.
Металлическая бита поблескивала в свете мерцающего пламени. От двери угол отделяло футов пятнадцать, но у Филипа не было времени рассчитать расстояние или продумать маневр. Можно было лишь прыгнуть через всю комнату, не раздумывая ни секунды.
Когда рука Филипа схватила бейсбольную биту, старик Чалмерс уже сбил Тару с ног и приготовился вцепиться в нее зубами. Еще мгновение, и…
С глухим стуком конец биты опустился на череп мертвеца.
* * *
Для Филипа уничтожить живой труп было обыденным делом. Но в этот раз все оказалось иначе… Под крики Эйприл и Тары он нанес ровно три точных удара.
Первый – глубокая трещина в задней височной области – обездвижила зомби. Тара поползла прочь, содрогаясь всем телом и извергая слезы и сопли.
Вторым ударом закаленная сталь биты обрушилась на теменную кость, расплескивая розово-серую слизь.
Третий и последний удар снес подчистую левое полушарие его черепа, и зомби упал с таким звуком, какой, наверно, издал бы перфоратор, если бы им попытались пробить кочан капусты. Бывший Дэвид Чалмерс повалился на одну из опрокинутых свечей. Слюна вперемешку с кровью и серым веществом загасила пламя и с шипением потекла по ковру.
Филип стоял над телом, не выпуская биту. В реальность его вернул резкий пронзительный звук – пожарная сигнализация, все еще работавшая от аккумулятора. Филип отшвырнул окровавленную биту и оглядел остальных.
Никто не шевелился. Эйприл прекратила кричать и вырываться. Брайан, все пытавшийся увести девушку из комнаты, отпустил ее и смотрел во все глаза. Даже Тара была не в силах отвести взгляд. Самое странное, что все они смотрели не на убитого зомби. Все взгляды были устремлены на Филипа.
* * *
Прошло сколько-то времени – трудно сказать, сколько именно, – но в конце концов они погасили пламя на ковре и прибрали в спальне. К счастью, Пенни ничего не видела, но звуков борьбы и криков хватило, чтобы она снова замкнулась в себе. Улыбка исчезла с ее лица, и неизвестно, когда она снова появится – и появится ли вообще.