– Как себя чувствуешь? – спросил Жаб.
– Нормально.
– Немного поболит. После обеда отек должен сойти, тогда можно будет сдавать экзамен на погружение. Все, спускайся к Рипли, она скажет, что делать.
Во всем происходящем ощущалась некая поспешность, словно еще со вчерашнего дня начальство готовило какую-то важную операцию, но не сочло нужным заранее сообщить нам детали. Еще больше меня удивило, что в отсеке Рипли начала расспрашивать меня и Паса о тактико-технических данных легкого гарпунного карабина «ЛКМГ-18». Раньше такой инструктаж мы проходили перед учебными стрельбами.
– Прицельная дальность? – этот вопрос был адресован Пасу.
– В воде до шестисот метров, в воздухе до тысячи двухсот.
– Длина гарпуна? – Она повернулась ко мне.
– Восемнадцать сантиметров.
– Способ стабилизации?
– В воде кавитация, в воздухе – выдвижные стабилизаторы, – ответил Пас.
– Снаряженный вес ?
– Три килограмма восемьсот граммов. – Характеристики этого оружия я знал назубок.
– Годится, – похвалила нас Рипли. – Приводите себя в порядок, и через пять минут строиться на броне. Будем вооружаться.
Я чуть не подпрыгнул от радости, хотя спина опухла и начала побаливать.
– Покажи, – придвинулся ко мне Пас.
Я приподнял рубашку, позволив ему поглядеть на катетер.
– Ужас, – прокомментировал приятель. – Хорошо, что акустики не погружаются.
– А я всю жизнь мечтал. Подумаешь, пиявка в спине! Разве это плата за глубинный паек и возможность совершать подвиги? – Мой тон был шутливым, но на самом деле именно так я и думал.
Одевшись, я нацепил на пояс кинжал и первым полез на броню. Рипли дожидалась нас, пристроив у ног три карабина.
– Значит, так, – оглядела она нас с головы до ног. – Оружие не учебное, поэтому всякое баловство буду пресекать в зародыше. Но если я или Огурец дадим команду стрелять, не вздумайте обосраться. А теперь слушайте боевую задачу. – Она пристально посмотрела в глаза сначала мне, затем Пасу. – Мне необходимо пройти медицинское переосвидетельствование для сдачи сверхглубинного допуска. Но медик, который должен был проводить комиссию, сейчас работает на территории Северо-Африканского альянса. Страна, мягко говоря, не очень дружественно настроенная к белым, а в связи с эпидемией холеры страсти накалились еще сильнее. Короче, не спать, слушать команды, с брони не слезать, оружие держать наготове. По боевому протоколу рубашки разрешаю выправить, две верхние пуговицы расстегнуть, рукава закатать до локтя. – Она задумалась, затем добавила: – А без протокола – ведите себя как бывалые охотники. Куста с Крабом помните? Скопируйте их манеру. Местные не должны знать, что команда у нас состоит из салаг и женщин. Понятно?
– Так точно! – с воодушевлением ответил я.
– Ошибка, – вздохнула Рипли. – Бывалые охотники по уставу отвечают только в бою. Понятно?
– Понятно, – я позволил себе улыбнуться.
– Вооружайтесь. – Кроме заряженных карабинов, она выдала нам гарнитуры для связи и смешные панамы темно-синего цвета.. – Я буду командовать из отсека, чтобы арабы не видели женщину на броне. Панамы надеть и не снимать. Здесь Африка, а с ней шутки в сторону.
Через минуту «Красотка» остановила машины и сбросила ход. Над амфибией нависла стрела погрузочного крана. Мы с Пасом закрепили крючья в проушинах, вернулись на крышу и крепче ухватились за леера. Броневик оторвался от палубы, скользнул над бортом и опустился в море, закачавшись на невысоких волнах.
– Не спать, Копуха! – услышал я в наушниках голос Жаба. – Или я за вас буду стропы отсоединять?
По боевому регламенту оружие из рук выпускать нельзя, поэтому мы закинули ремни карабинов на плечи и спустились по скобам к проушинам. Отцепив тросы, мы вернулись на крышу.
– Стропы отцеплены! – доложил я в микрофон гарнитуры.
– Принял, – ответил Жаб. – С «Красотки» глаз не спускать! Если увидите на борту хоть что-то похожее на оружие, стреляйте немедленно.
От такой команды я несколько обалдел. Во-первых, откуда на борту торговца оружие, а во-вторых, как можно было зафрахтовать корабль, с которого по охотникам могут открыть огонь? Теперь я уже не сомневался, что «Красотка» принадлежит контрабандистам.
– Что я тебе говорил? – сквозь зубы процедил Пас, словно прочтя мои мысли.
Но в данный момент меня больше волновало то, что у борта контейнеровоза начала собираться команда. Мне пришлось встать на одно колено и навести карабин на них, чтобы не пропустить возможную атаку. Я впервые целился в людей из заряженного оружия. В учебке нам категорически запрещали это делать, и я не был уверен, смогу ли нажать на спуск даже в случае явной угрозы. Скосив глаза, я заметил, что Пас тоже неотрывно смотрит в прицел.
Водитель запустил двигатель, и амфибия начала набирать ход. В координатной сетке прицела борт корабля удалялся слишком медленно, я отчетливо видел хмурые лица моряков, провожающих нас недобрыми взглядами. Пас водил стволом карабина из стороны в сторону, видимо, отслеживая нежелательные перемещения на надстройках.
– Удаление тысяча триста, – наконец сказал он, опуская оружие. – Теперь по нас если стрелять, то только из пушки.
По бортам амфибии бурунами вскипала вода. Распахнулся люк командирской кабины, и через него вылез Жаб, держа в руке увесистый глубинный контейнер. Цифровая маркировка на крышке гласила, что внутри находится малая автономная торпеда «МАТ-26» в личиночной стадии развития. Предназначена эта тварь для поражения техники на сверхмалых глубинах.
Жаб пробежал пальцами по сенсорам программатора, задавая параметры цели, поднял контейнер над головой и швырнул его в воду. Я знал, что на глубине десяти метров контейнер раскроется, выпуская личинку на откорм и формирование. Уже через три-четыре часа торпеда наберет шесть килограммов нитрожира и будет готова к поражению обшивки легкого судна. Через сутки вес боевой части составит расчетные двадцать шесть килограммов.
Я понял, что торпеда предназначалась «Красотке», но не знал, как на это реагировать. Пас молчал. Я тоже решил не лезть не в свое дело. Взводный же вел себя так, словно ничего особенного не происходит. Выпуская на волю столь опасную тварь, он нервничал меньше, чем когда мы покидали его кабинет в учебке. Я понял, что страх, который он наводил на курсантов, имел под собой веские основания.
Жаб спустился в кабину, захлопнув за собой люк.
– Хитрый черт, – фыркнул Пас.
– Ты о чем?
– Жаб бросил контейнер, зная, что капитан наблюдает за нами в бинокль. Если «Красотка» уйдет без нас, торпеда догонит ее и утопит. Неплохая гарантия выполнения оплаченного фрахта.
– Похоже, у нашего командира на все есть такие гарантии, – поежившись, сказал я.