– Оля, ты… – Ник замолчал, понимая, что все это выглядит глупо. Как ему сейчас оправдываться?
– Никит, это кто? – спросила в недоумении и Ника, а парень только мельком глянул на Карлову, явно приказывая ей молчать, но вслух ничего не сказал.
– Уже никто, – криво улыбнулась Ольга второй девушке, невольно сравнивая себя и ее. Победила, естественно, она сама. – Его бывшая девушка. Наслаждайтесь, милая. С ним чувствуешь себя в безопасности. – Насмешливость на миг победила ярость и вновь спряталась в покрасневших от слез глазах. Почему-то радужки из-за этого казались ярче, почти синими. – Какой он в постели, я не знаю. Но, видимо, вы знаете. Не думай, Никита, я… Мне просто надо было быть такой же, как… как все. Сразу дать то, чего вы обычно… хотите… – Она закрыла рот ладонью, словно боялась зарыдать.
– Оля, – проговорил тихо, но с чувством молодой человек. Он сделал к ней шаг, но она отшатнулась от него. – Ты не так поняла.
– Отстань, – по ее щеке скатилась слеза.
– Ты не так поняла, – твердо повторил парень.
– А что тут непонятного? – закричала она внезапно, напугав его. – Я все видела. Все! Сначала ты ее обнимаешь, потом целуешь, затем называешь своей девушкой! Сволочь! Ненавижу тебя! Все, дорогой. Прощай. Я не терплю измен.
Девушка вдруг вырвала из руки обалдевшей Ники бокал с недопитым шампанским и плеснула в лицо Никите, а после вновь, с затаенным торжеством, которое уловила Карлова, вручила бокал ей обратно.
– Эй, ты чего? – испугалась Ника, что за такой поступок тот сейчас ударит наглую девчонку, но парень оставался стоять неподвижно, и даже глаза свои не поднимал на ту, что назвалась его бывшей. По его неподвижному лицу стекали сладкие капли, и Ника с неожиданной болью подумала, что они похожи на слезы.
Люди вокруг зашептались, увидев эту сценку. Но Кларскому, казалось, было все равно.
– А я тебе верила, – бросила на прощение Ольга и, громко цокая каблуками, удалилась прочь. Никита же некоторое время просто не мог заставить себя посмотреть ей вслед – он потерянно глядел в мраморный пол. А когда смог все-таки поднять глаза на удаляющуюся спину своей любимой, то окрикнул ее хриплым от едва заметного волнения голосом.
– Оля! Стой!
Она сделала милость и обернулась, дернула плечом, перевела взор на Нику, скромно стоящую в сторонке, а потом так уничтожающе посмотрела на парня, словно он действительно изменял ей. Изменял, а не защищал!
– А я тебе верила, – просто сказала она.
После девушка отвернулась и почти побежала к выходу.
Последнее, что видел Никита, – большие голубые глаза его бывшего уже ангела, которые казались светлее обычного из-за застилающих их слез. На миг парню показалось, что губы девушки дрогнули в улыбке, но он понял, что ему померещилось – на самом деле она просто пыталась не разрыдаться. Никита почувствовал себя последним подонком. А потом в нем что-то начало ломаться. Правда одновременно с этим в нем росло и еще одно чувство. Похожее на трещину в скале, которая постепенно все увеличивалась и увеличивалась в размерах. Это была слабая ярость, приправленная щепотками искреннего недоумения и острой обиды. Нет, даже не обиды – оскорбления. Как она смеет так себя вести? Да он знает, что ему пришлось сделать, чтобы защитить? И какого… тогда?
Никита сжал челюсти так, что в деснах появилась легкая давящая боль. Смахнул с лица шампанское.
Почему Ольга так поступила? Разве он раньше давал ей повод сомневаться в нем? Да он все для нее делал, черт возьми! Ей сложно было просто выслушать его? Просто выслушать, а не истерить. Истерить должны такие девочки-принцесски, как Карлова, а она-то стоит спокойно!
– Что это было? – спросила Ника, не совсем въезжая в ситуацию. Поняла только, что эта Оля вроде бы как и есть та самая любимая герла Укропа. Девушка не то, чтобы ей не понравилась, скорее, насторожила своим поведением. Интуиция Карловой нашептывала ей, что что-то в девице с мальчишеской стрижкой не так. Как-то странно она себя ведет. – Слушай, очнись, а?
– Молчи, – приказал ей Ник злым голосом, провожая взглядом Ольгину фигуру, облаченную в серебряное платье с тонкими бретельками. Ее выходки он терпел! Даже пьяную домой утаскивал! И ни слова не сказал против! И какого она подстриглась, как девчонка из бедного приюта?
– Но…
– Я сказал тебе – заткнись. Заткнись и веди себя так, как будто тебя нет. – Его накопившаяся злость-усталость стала выливаться на ни в чем неповинную девушку. Та от обиды пару раз прокляла умника про себя, но смолчала. Уже выучила, что когда у Ника такой взгляд – лучше всего молчать. А еще лучше – отойти куда-нибудь в сторонку, пусть бесится сам с собой, козлоногий скорпион.
И вот, значит, она какая, эта Оля. Интересный персонаж. Четко прошлась по нервам Кларского.
Никита еще минуты две или три стоял просто так. Сам он не двигался, менялись только его глаза. Растерянность, обида, злость. Когда в них появились упрямство и жесткость, он как-то резко пришел в себя.
– Быстро за мной. – Он больно схватил Нику за руку и потащил за собой. Ему вдруг пришло в голову, что ему необходимо поговорить с Ольгой и попытаться все ей объяснить. И… черт возьми! Да какого она не дала ему объясниться?
И эта сумасшедшая Ника в придачу рядом. Только тормозит его, идиотка, напялила свои каблуки, едва тащится. Опять все испортит!
Никита, не контролируя свою силу, еще больнее сжал запястье девушки, и она чуть слышно вскрикнула:
– Больно!
– Потерпишь.
– Мне больно! Отпусти!
– Я же сказал, заткнись, – рявкнул на нее Никита, не в состоянии оценивать реальность. Он почти выбежал из ресторана, в котором вот-вот должно было состояться открытие благотворительного вечера – уже заиграл торжественный оркестр. Парень огляделся по сторонам внимательными глазами, ища Ольгу, и, все так же таща за собой вяло сопротивляющуюся Нику, быстро направился к стоянке.
Добравшись до нее, в метрах тридцати от себя он увидел Ольгу. Она как раз садилась в такси – мелькнул кусочек ее серебряного платья, дверь авто хлопнула, и светло-желтая «Киа» тут же газанула вперед.
Никита не растерялся, подбежал к машине, на которой приехал (благо, припаркована она была неподалеку), молниеносно вытащил брелок от сигнализации, нажал на кнопку и залез на водительское сиденье.
– Назад, – кивнул он Нике, топчущейся за стеклом
– Может, я не поеду? – жалобно сказала она, теребя черный клатч в руках. Запястье той руки, за которую ее схватил Никита, болело.
– Может, ты все-таки закроешь свой очаровательный ротик? Назад. И молчи. Ника, сядь назад.
Карлова послушно залезла на заднее сиденье, и Ник, забыв пристегнуться, погнал вперед за «Кией», в которой ехала его Ольга. По дороге он молчал, все так же крепко сжимая зубы, и произнес только пару слов – и то только тогда, когда ему позвонил брат.