― Наконец-то! — воскликнул паренек. — Я уж даже задремывать стал.
― Ты весь сияешь, — глухо произнес Олег.
― Как же иначе?! Теперь ты мой старший брат. Это же были мои родители! Завтра всем расскажу: у меня появился кровный брат. Понимаешь, у меня теперь два самых лучших брата на свете: ты — настоящий, и Саша — клановый. Это так здорово!
«Хоть кто-то радуется», — с горечью подумал Олег.
― Да, понимаю, наверное, здорово, — устало согласился он.
― Ты этого пока не осознал, — голос Ильи подрагивал. — Но давай помогу тебе смыть кровь, я ведь пока ждал, даже воду успел нагреть.
Несколько минут спустя Олег стоял над тазиком, шипя от боли, так как мыльная пена попала в свежую рану на шее. Илья зачерпывал ковшиком теплую воду из ведра и старательно лил тонкой струйкой.
Когда Олег вытирался, в комнату вошел вождь.
― Ну, как самочувствие, нуклеар?
― Терпимо, но могло быть и лучше, — честно ответил юноша.
― Хорошо, — Кислов вытащил из кармана коробочку. — Это мазь, чтоб быстрей заживить раны. Завтра утром мы отправимся в экспедицию, в район, который до Великой Катастрофы назывался Северным поселком. Нужное нам место находится за пределами Запретной зоны, так что поход может быть весьма опасен. Если будешь чувствовать себя нормально, то отправишься с нами. Готов?
― Я с радостью, — безрадостно произнес Олег и с удивлением понял, что ему все равно — куда идти и зачем.
― А можно и мне, Валерий Александрович? — восторженно перебил Кислова Илья.
Вождь поморщился, взглянул с неодобрением на юнца и сказал:
― Хорошо, пойдешь, если сейчас встревать в разговор не будешь.
Илья радостно подпрыгнул и зажал рот рукой.
― Мы отправимся к дому, в котором я когда-то жил, — продолжил Кислов. — Там в подвале был спрятан пластид и кое-что для производства напалма... Надеюсь, что все сохранилось — это будет очень полезно нам для защиты, сам понимаешь от кого.
Когда вождь ушел, юноша лег на живот, зарывшись лицом в подушку, а новообретенный родственник принялся втирать ему в спину целебную мазь, без умолку болтая об ожидающем их завтра приключении.
Казалось, Олег лишь на минуту прикрыл глаза и задремал, как «младший брат», который будто бы вообще никогда не спал, уже тряс его за плечо:
― Солнце встает! Нам пора. А тебе еще что-нибудь поесть надо...
* * *
Место сбора было назначено перед солнечными часами, у центрального входа в городской парк. Посреди небольшой площадки стояла нагруженная мешками телега, в которую был впряжен бык, лениво махавший хвостом. Полтора десятка нуклеаров, среди которых была и Каур, окружили Кислова и наперебой упрашивали взять их с собой. Девушка тоже пыталась настаивать на участии в походе, но ей решительно отказали и велели отправляться к морскому вокзалу, помогать рыбакам.
Олег вздохнул с облегчением, поскольку экспедиция, как сказал вождь, могла быть опасной, и он не хотел рисковать только что обретенной любовью. Пожалуй, впервые в жизни юноша признался себе, что есть в мире такие вещи, которых он страшится, например — потерять Каур.
― Достаточно, — сказал Кислов, отсекая дальнейшие разговоры взмахом руки. — Со мной отправляются шестеро, считаю, этого будет выше крыши, ни к чему будоражить соседей, — вождь повернул голову и увидел Олега. — Как твоя спина? Не болит? Тогда держи оружие.
Конечно, спина и особенно шея ныли после вчерашнего избиения, но такую боль юноша был приучен терпеть не морщась.
А вот дыхание новоиспеченного нуклеара вдруг стеснилось, когда он, беря из рук Кислова автомат, осознал, что поездка в конечном счете преследует лишь одну цель: получение взрывчатки, которая будет опробована на жителях Лакедемона, его бывших друзьях. До какого-то момента жизнь Олега была такой простой и понятной, будущее он держал в своих руках, но теперь юноше казалось, что его жизнью управляют жестокие силы, которые в непонятном порядке расположили череду препятствий, а от него самого ничего уже не зависит. Перед глазами на фоне водоворота знакомых лиц встала строптивая девчонка, маленькая пацанка, которой вечно доставалось за проделки и непослушание; юная воительница, что никогда не промахивалась, из какого бы оружия она не стреляла; девушка с несчастным, невероятно красивым лицом, выходящая из Храма Славы под руку с лучшим другом Артуром...
«Забыто ли все, что было когда-то дорого?» — произнес внутренний голос.
Усилием воли Олег рассеял дымку воспоминаний, сказав себе: «Забыто!»
В это время к телеге подошел шаман, держа в руках большую банку. Как оказалось, это была мазь, отпугивающая хамелеонов, а также пауков, живших в пустых кварталах Таганрога. Нуклеары готовили ее из гигантских слизней, ящериц и растений. Запах был наипротивнейший, но, Олег постарался намазать руки и ноги толстым слоем, с содроганием припомнив свою первую встречу с необычайно жуткими тварями.
― Хорошо, что не взяли Каур, правда, брат? — шепотом спросил Илья. — Мы можем попасть в засаду, а она такая отчаянная. Ведь я тоже ее люблю, хоть и не влюблен.
«Вот как ты, братец мой, интересно разговариваешь: любить, но не влюбиться, знать, но не осознавать... Где только такого набрался?» — подумал Олег и подозрительно взглянул на юного нуклеара, но тот лишь добродушно улыбался.
Среди тех, кого отобрали для экспедиции, Олег достаточно хорошо знал только Сашу, сына судьи. Сегодня молодой человек был очень оживлен и весело перешучивался с еще тремя юношами. От вчерашней угрюмости не осталось и следа, как будто посещение интерната и тяжелая встреча с неполноценной дочкой произошли с кем-то другим. И такая кардинальная смена настроений тоже порядком озадачивала.
* * *
Телега неторопливо двигалась по совершенно пустынным улицам. Олег, ушедший в невеселые мысли, шагал рядом с Кисловым. Юноша не следил за дорогой, что было, конечно же, недопустимым разгильдяйством, но почему-то он полностью доверял чутью и зоркости нуклеаров, которые двигались по родному городу. Кроме самого Олега, автоматом вооружился вождь, у остальных были арбалеты и топорики. Саша держал в руках свой диковинный лук и был подпоясан ремнем с привязанными металлическими шарами. И хотя Олег вовсе не жаждал столкновения, но ему стало любопытно взглянуть на оружие в действии, уж больно оно походило на безобидную детскую игрушку.
Шаман, сидящий боком на телеге, и идущий рядом Саша беседовали о какой-то непонятной ерунде и громко смеялись, отчего вождь недобро косился на них. Речь шла о киндеровых деревьях и об их расширяющем сознание эффекте, что делает человека равным богам, в то время как алкоголь сознание сужает, низводя хомо сапиенса на уровень скота.
Кислов, тихо ругнувшись, сплюнул через плечо, а шаман захохотал, хлопая себя по бедрам, и, отсмеявшись, обратился к вождю, потешно хрюкая через каждое слово: