Асгарот. Пойдет. Как будем выбирать искушаемых?
Азраель. Жеребьевкой. Причем я буду настаивать, чтобы среди участников были только мужчины. Женщину искусить гораздо легче, их слишком заботит внешний вид и собственная привлекательность для мужиков. Шепни им слово о вечной молодости, и душа, считай, уже в кармане.
Асгарот. Как хотите. На каком роде жеребьевки вы будете настаивать?
Азраель. Без всяких извращений. Монетки кинем, четыре штуки. Кто найдет, того и искушать.
Асгарот. Согласен. Сроки?
Азраель. Неделя на каждого.
Асгарот. Слишком мало. В работе с клиентами важен индивидуальный подход.
Азраель. Нормально. Я и так уже на много уступок пошел. Если твои демоны так хороши, как ты говоришь, тебе волноваться не о чем.
Асгарот. Ладно, согласен.
Азраель. Для того чтобы был зачтен выигрыш, надо будет искусить всех четырех. Упустите хоть одну душу — проиграли, ясно?
Асгарот. Само собой. Я подготовлю детали договора к следующей нашей встрече. Скажем, завтра?
Азраель. Лады.
Асгарот. Остался еще один необсужденный момент, который может иметь решающее значение. Кто будет искушать?
Азраель. Это я сам выберу. А то пошлешь кого-нибудь из своих спецов, Змия того же. У вас ведь все прошли начальную подготовку?
Асгарот. Естественно.
Азраель. Оставь место в договоре для того, чтобы вписать имя исполнителя. Я его тебе завтра назову.
Асгарот. Полагаюсь при этом на ваш здравый смысл.
Азраель. А то как же. Ладно, бывай, Асгарик, до завтра.
Асгарот. В то же время?
Азраель. Разумеется. Бывай, демон. (Улетает.)
Асгарот. И вам до свидания, милостивый государь. Похоже, я влип. (Улетает.)
* * *
Архив Подземной Канцелярии
Мемуары демона Скагса
Запись три тысячи четыреста восемьдесят вторая
Как я уже неоднократно упоминал в своих записях ранее, внешний круг ада — самое скучное место нашего ведомства, чему я по-прежнему несказанно рад.
Скука — это то самое чувство, которое смертные не умеют ценить. Они предпочитают жить интересно, бурно и насыщенно, упуская при этом из виду тот факт, что такая жизнь быстротечна, а в конце ее… либо мы, либо — они. И уж тогда смертные познают настоящую скуку в полной мере, ад вряд ли можно назвать приятным местечком, и мне доводилось по служебным делам бывать в командировках в раю, так что могу сказать: там немногим веселее.
Правда, у нас обычно собирается более интересная компания.
Тот день начался как обычно. Я вылез из своей типовой однокомнатной берлоги рядом с озером, наполненным кипящей серой, взмахнул три раза крыльями и влился в нестройный поток летящих на работу демонов. Начиналась дневная смена.
Можно было, конечно, дождаться транспортного демона, но я, признаться, общественного транспорта не люблю. Там всегда тесно, накурено и, что самое главное, все время присутствуют одни и те же лица, которые травят одни и те же анекдоты, приевшиеся еще двести лет назад. Гораздо приятнее (и быстрее) лететь при помощи собственных крыльев, подставляя лицо потоку зловонного воздуха, ощущать прежнюю мощь своих мышц и хоть на миг почувствовать себя молодым, полным амбициозных планов и стремлений. Ностальгия — свойство демонов, которым перевалило за три тысячи лет.
По пути я встретил суккуба, который из уважения ко мне сразу же превратился в весьма привлекательную демонессу. Я поравнялся с ней, и мы игриво переплели свои хвосты.
— Как дела, старый развратник? — поинтересовалась она.
— Как обычно, — сказал я. — А как ты?
— Чахну с тоски, — призналась она. — Уже лет двести на Земле не была.
— А что так? — спросил я.
— Не посылают. Лимит душ, говорят, и так превышен, размещать не успеваем. Чтобы практику не потерять, уже бесенят из третьего круга совращаю.
— Не думаю, чтобы они были против.
— Они-то не против, и в этом самая пакость. Скажи, какое же это на милость совращение, если жертва с самого начала настроена поразвлечься?
— Тяжело, — посочувствовал я.
— А сам по старым дням не скучаешь?
— Не особо, — сказал я. — Моя профессия была не столь приятна, как твоя.
— Извини, — сказала она. — Я совсем забыла.
— Да ничего, — сказал я. — Я уже и сам забываю.
— Встретимся вечером? Или после работы ты занят тем же, чем и большинство демонов твоего возраста? Кропаешь воспоминания…
— Кропаю потихоньку, — сказал я. — Но против встречи с такой привлекательной дамочкой ничего не имею.
— Ну вот, — огорчилась она, — опять облом. Я думала, ты будешь против, и я заявлюсь к тебе в полном боевом снаряжении, готовая к тяжелой, изнурительной борьбе…
— Хм, — сказал я. — Как-то не сообразил. Кстати, только что вспомнил, я сегодня не могу. У меня чрезвычайно важная встреча…
— Вижу, что ты врешь, старый греховодник, а все равно приятно.
— Нет, правда, — сказал я.
— Встретимся вечером, — сказала она.
— Меня может не быть дома.
— Чао, крошка, — сказала она, взмахивая крылом и забирая влево. — Увидимся!
— Прощай, — сказал я.
Суккубы не любят, когда им говорят «до свидания». «До свидания» выражает надежду на следующую встречу, а истинное удовольствие для суккуба — не просто оказаться в вашей постели, а сделать это вопреки вашему желанию. Последние восемьсот с лишним лет я трудился во славу ада на одном и том же месте. Не сказать чтобы работа была очень интересной, но каждый день я по долгу службы встречался с разными душами, иногда даже попадались очень любопытные экземпляры.
Я залетел в окно своего кабинета, сложил крылья, уселся за стол и включил кофеварку. Сразу же послышался робкий стук в дверь, наверное, там уже целая очередь. Мертвые любят заявляться с утра пораньше.
— Войдите, — сказал я, и вошел первый экспонат.
При жизни он был видным мужчиной и преставился лет в сорок. На нем был призрак синего делового костюма и галстука с изображением американского флага. Не люблю американцев. Даже здесь они считают себя хозяевами, грешниками, простите за каламбур, первого сорта.
— Джон Смитсон, — представился он. — Тысяча девятьсот двадцать первый — тысяча девятьсот шестьдесят третий.
Не так уж я оказался далек от истины.
— Личный идентификационный номер?
— Три-четыре-пять-ноль-ноль-ноль-восемь-семь-шесть-шесть-один-два-два-девять-девять-три-три-три-три-четыре, — отчеканил он.