— Дамы и господа! Сейчас придет пограничный контроль. Приготовьте, пожалуйста, паспорта!
Лунь проверил свой паспорт. Он лежал в левом внутреннем кармане пиджака. Пожилая дама, сидевшая напротив, вспомнила, что она оставила документы в чемодане, и, извинительно улыбаясь, попросила Луня достать ее чемодан с верхней полки. Лунь встал, приподнял довольно увесистый чемодан. Чтобы поудобнее его перехватить, он навалился грудью на край полки, и тут что-то хрустнуло у него в груди, точнее, на груди. Сняв чемодан, он с ужасом обнаружил, что раздавил авторучку — свой любимый «паркер» — и по сорочке расплывалось безобразное чернильное пятно.
— Простите, меня, ради бога! Это все из-за меня! — причитала пожилая дама. — Боже, какой ужас! Это же чернила! Они так плохо отстирываются. Но я знаю рецепт! У меня муж — аптекарь и он сам придумал препарат, — тараторила она. — Я вам сейчас его напишу.
Чернильное пятно проступило и сквозь ткань дорогого пиджака. Пиджак безнадежно погиб. «А, — усмехнулся про себя Лунь, — снявши голову по пиджаку не плачут». Но все же еще надо будет как-то добираться до Москвы. Ничего, это уже забота конвоира. Орлан же обещал, что дальше Вильно он не уедет.
— Ваши паспорта! — В проеме купе выросла массивная фигура пограничника в полном боевом снаряжении и даже с автоматом по случаю военного времени. Лунь обреченно протянул свой новехонький паспорт. Но что это? Он тоже был в чернилах! Пограничник брезгливо развернул его:
— Ваш паспорт испорчен. Он считается недействительным. Я не могу пропустить вас через границу!
Пожилая дама в ужасе прикрыла рот и сочувственно смотрела на услужливого попутчика. И тут Лунь понял, что это спасение!
— Я могу поговорить с вашим начальником? — спросил он, тщательно скрывая нотки радости.
— Можете. Но только это ничего не изменит. Вам нужно переоформить новый паспорт. Забирайте свои вещи!
Лунь подхватил чемоданчик, распрощался с попутчиками и покинул вагон в сопровождении рослого и воинственного гренцвахтера. Проходя мимо купе Петера, он перехватил его испуганный взгляд. Но тот, верный своему напутствию — ты не знаешь меня, я не знаю тебя — остался на своем месте.
Из вагона Лунь вышел, как из тюремной камеры — на свободу! И осеннее солнце засияло по-иному, и ноябрьский листопад, покрывавший черепичную крышу вокзала кленовым золотом, показался небесной благодатью, а раскатистое карканье станционных ворон — самыми нежными звуками на свете.
Он прошел мимо окна, к которому приник его конвоир, и слегка развел руками — я тут ни при чем, не по своей воле! Петер тут же отпрянул от стекла. Пусть теперь гадает: то ли паспорт неправильно оформлен, то ли это провал и его подопечного ведут в гестапо. Ах, как замечательно все получилось! Как по заказу! Спасибо «паркеру», спасибо этой пожилой даме — наверное, терзается сейчас, что из-за нее сняли с поезда пассажира. «Данке шён, либе фрау!» Теперь ищи ветра в поле! Лунь ощутил бешеный прилив жажды жизни, немедленной деятельности. Надо тотчас возвращаться в Кёнигсберг и уж, конечно же, не в свой особнячок в Обертайхе, а на Литовский вал, на конспиративную квартиру… А там… Там разберемся что к чему и как жить дальше.
Поезд тронулся, увозя незадачливого конвоира. Ох, и влетит ему от начальства — не смог доставить врага народа!
В вокзальную погранкомендатуру Лунь решил не ходить. Сказал пограничнику:
— Вы, наверное, правы. Надо переоформить паспорт.
Он хотел уйти, но его остановили.
— Не спешите, — сказал пограничник. — Надо составить протокол. Но это не отнимет много времени.
Все формальности и в самом деле заняли не больше четверти часа. Лунь подписал пункт, что не имеет претензий к погранслужбе, что все убытки за прерванную поездку относит на свой счет и обязуется в ближайшее время переоформить испорченный паспорт. Лейтенант с зелеными выпушками на погонах, сочувственно посмотрел на чернильное пятно, проступившее на груди пиджака, и отпустил его с миром.
Лунь достал из чемоданчика плащ и прикрыл все еще влажную кляксу.
Ближайший поезд на Кёнигсберг уходил через полчаса. Можно было скрасить время в буфете за кружкой пива и, конечно же, продумать все шаги на ближайшие дни. Первое: не объявляться Кларе. Второе: проникнуть в дом, когда ее не будет, забрать все нужные вещи и оставить следы грубого обыска. Она, конечно же, донесет в Центр и это будет еще одним доказательством, что Лунь находится под серьезным колпаком у контрразведки. Конечно же, Клара запаникует и уйдет на «запасной аэродром». Но это уже ее проблемы. Все равно агентурная сеть разгромлена благодаря сверхбдительным — или как их еще назвать — товарищам из Москвы. Проникнуть в дом надо тогда, когда Клара будет в бассейне. В бассейн она ходит по вторникам и субботам. Завтра суббота. Сегодня он переночует на Литовском валу, а завтра нагрянет на Гендельштрассе. В спешке отъезда он не оставил ей ключей от своего сейфа. В сейфе помимо всего прочего хранились браунинг, а главное — торговая выручка за месяц, которую он не успел сдать в банк и деньги за проданный «рено». Дубликаты ключей от дома Клара забрала себе. Но проникнуть в дом, в цокольный этаж, а потом в свой нижний кабинет он сможет и без ключей. Вариант незаметного выхода (как и входа) был давно продуман и не раз осуществлен на практике.
Все это он проделал, дождавшись, когда Клара выйдет из дома. Со сноровкой бывалого «медвежатника» обчистил свой сейф, забрав пистолет и деньги. Затем расшвырял все вещи по кабинету, сбросил с полок книги… Пусть гадают, кто это сделал — тайная полиция или домушники. Напоследок взял с собой чемодан с личными вещами, упаковав в него еще и несколько самых ценных антикварных раритетов. В последний раз посмотрел на «Остров мертвых» и покинул дом через тайный лаз.
Ночь благополучно провел в конспиративной квартире на Литовском валу. Проснулся рано, сделал зарядку, приготовил легкий завтрак, и все это не прерывая раздумий — как жить и что делать в новом подполье.
Он еще раз изучил свой запасной — на случай провала — паспорт.
«Теперь я не Уго Шведер, теперь я Уго Швальбе!» Он стоял перед зеркалом и повторял до тошноты «Уго Швальбе… Я — Уго Швальбе». Хорошо, что имя оставалось прежним. Так был задумано специально. На имени легче проколоться, чем на фамилии. Мало ли кто мог окликнуть его по старому имени…
Первым делом он отправился в спортивный магазин и купил легкий мотоцикл DKW черного цвета. Мотоциклы еще продавали, но без колясок. Слава богу, вермахт еще не наложил свою лапу на двухколесный транспорт.
Новый паспорт был благополучно опробован в полицейском отделении при регистрации мотоцикла. Никаких лишних вопросов, никаких придирок. Теперь у него были свои колеса, и это во многом упрощало его положение. Надо было «рвать когти» из Кёнигсберга. Но куда?
Прежде чем решить эту проблему, он заехал пообедать в придорожный гаштет. За сосисками с тушеной капустой развернул «Балтишер Беобахтер».
Малозаметное убористое объявление в нижнем углу последней газетной страницы обещало такую же малозаметную убористую жизнь: «Мемельскому городскому кладбищу требуется фотограф». Лунь сразу же взял его на заметку и на другой день, переночевав на второй конспиративной квартире — на Гендельштрассе, был уже в Мемеле.