– Ладно. В любом случае прости.
– Забудь. В конце-то концов, я ведь сам все это выдумал. Знал, во что ввязываюсь. В основном.
– Точно. Это же ты выдумал, сукин сын. Я и забыл. Ты во всем виноват. А я-то извинялся.
Мы полежали еще на тротуаре, и наконец я рассмеялся вопреки всему, рассмеялся нелепости этой истории. Чак повернулся ко мне с улыбкой:
– Прости, что врезал тебе. Видимо, после того как сам дважды огреб, просто необходимо было кому-нибудь врезать.
– Ну, если считать сегодня, огреб ты уже трижды.
– Сегодня? Позвольте с вами не согласиться. Сегодня перевес был явно на моей стороне.
– Явно не на твоей, крутыш.
– Да я надрал твою жалкую задницу.
– Нет уж, извините. Это твою задницу надрали, я знаю точно, поскольку при сем присутствовал.
– Говнюк.
– Мудак.
Дверь закусочной отворилась, на крыльце показался Пол Баньян, уже без винчестера. Мы непроизвольно вжали головы в плечи.
– Суп стынет, – позвал он.
– Что?
– Минестроне. Желаете?
– Шутите? – оторопел Чак.
– С обедом никогда не шучу, – и мужик вернулся в закусочную.
Мы поднялись на ноги, в ботинках у меня бурлили реки.
– Что думаешь? – спросил я.
– Суп был бы очень кстати, – Чак дрожал. – Угощаешь?
Я пожал плечами:
– Идем.
В дом Шоллингов мы вернулись к полудню, шли, оставляя за собой лужи на каждом шагу. Линдси уставилась на нас изумленно:
– Ребята, куда вас занесло?
– Принесли вам супа, – Чак протянул ей бумажный пакет.
– Спасибо, – поблагодарила она рассеянно, все еще не сводя с нас глаз, в которых застыл немой вопрос.
– Как я понимаю, новостей нет? – спросил я, стягивая через голову и бросая на кухонный пол толстовку, весившую, кажется, килограммов десять.
– Никаких, – сказала Элисон. Лицо ее было изможденным, глаза безумными.
– Идите-ка поскорее в теплый душ, – Линдси положила руку мне на грудь. – Промокли насквозь.
Чак пошел в ванную в холле, а я в хозяйскую. Оказалось, родители Элисон относились к принятию душа весьма серьезно. Душевая кабинка представляла собой отдельную маленькую комнатку внутри ванной с матовой стеклянной дверью. На каждой стене – дополнительные душевые насадки, так что тебя поливало из пяти точек сразу. Я встал в центре, склонил голову к груди, наслаждаясь хлещущим штурмом горячих водяных струй. Записал бы себе в судовом журнале этой душевой не один час, знай я раньше о ее существовании.
Пятнадцать минут спустя я все еще стоял в той же позе, подставив грудь и голову под удары воды, напевая себе под нос старую песенку Thompson Twins, и тут услышал, как открылась и закрылась дверь ванной. Поднял голову в надежде, что это Линдси решила присоединиться ко мне, но в приоткрытой двери душевой показался Чак.
– Эй, чувак, ты что тут застрял? – спросил он.
– Твое какое дело? – я захлопнул дверь, чуть не прищемив ему руку.
– Не будь таким скромником, – хихикнул Чак. – Уверен, когда ты возбужден – это впечатляющее зрелище.
– Пошел бы ты на…
– На который, на твой, что ли? Да я его вряд ли и замечу.
Исчерпав на время свой запас шуточек ниже пояса, Чак присел на крышку унитаза.
– Слушай, я, конечно, слегка перегнул палку, но от своих слов не отказываюсь, – сказал он.
– От каких именно?
– Насчет того, что все это слишком далеко зашло и пора нам во избежание дальнейших потерь сматывать удочки.
– А, вот ты о чем.
– Ну да. Короче, я думаю, мы должны все вместе это обсудить. Пусть каждый выскажется, и посмотрим, как говорится, куда фишка ляжет.
– Согласен. Только на этот раз без кулаков.
– Идет. Лучше сделать это прямо сейчас.
– Прямо сейчас я маленько голый.
– Ключевое слово – “маленько”, – фыркнул Чак, встал, поднял сиденье унитаза. – Я хотел сказать, когда ты выйдешь. Ты же намереваешься выйти отсюда в ближайшем будущем? А то уже полчаса тут плещешься.
Я услышал, как он расстегивает пряжку на ремне.
– Ты ведь не собираешься при мне писать, правда? – заорал я ему.
– Радуйся еще, что я не решил покакать, чувачок.
Я сунул голову под душ, чтобы не слышать, как Чак мочится. Вода стекала по лицу, я закрыл глаза и, прислонившись к холодному кафелю, водил ногтем по швам между плитками.
– Так у вас с Линдси дело пошло на лад, м-м-м?..
– М-м-м… да.
– Отлично. Рад за тебя, старик. Она тебе, конечно, больше подходит, чем Сара.
– Спасибо.
– Да и посимпатичней будет.
Чак поплясал, стряхивая, и натянул штаны.
– Спасибо еще раз. – Я неохотно закрутил кран, Чак тем временем слил воду в унитазе.
– Вообще-то мы с Сарой никогда не находили общего языка. Не знаю почему, – сказал Чак, энергично намывая руки.
Он скреб их, как, вероятно, учат делать студентов-медиков перед операцией. Раньше я этого не замечал.
– Сара тебя терпеть не могла, – сообщил я, выходя из душевой кабинки.
– Что ж, вероятно, это и было одной из причин, – согласился Чак, подавая мне полотенце. – Держи, салага, – добавил он, с преувеличенным вниманием разглядывая мой пах.
В этот момент вошла Линдси, недоуменно вытаращила глаза, спросила с насмешливой улыбкой:
– Ничему не помешала?
Я спокойно мог раздеться при Чаке и спокойно мог раздеться при Линдси, но стоять голышом перед ними обоими почему-то не мог. Поспешно обмотав бедра полотенцем, подумал, что не так уж и редко жизненные ситуации напоминают сценки из сериала “Трое – это компания”.
– Да так, мужские разговоры, – Чак направился к выходу. У двери обернулся, посмотрел на меня со значением: – Надеюсь, вы тут не задержитесь.
– Не волнуйся. – Я убрал мокрые волосы со лба.
– Так что у вас там случилось? – спросила Линдси, когда Чак ушел. – Вернулись какие-то побитые.
– Мы весьма эмоционально поспорили насчет того, что теперь делать, раз Джек ушел в самоволку.
– Не хочешь посвятить меня в детали?
– Не-а. – Я взял еще одно полотенце, накинул на плечи. – Чувствую я, что очень скоро этот спор возобновится.
Через десять минут я спустился на первый этаж. Элисон и Линдси на кухне ели суп, который мы привезли, Чак в гостиной смотрел старинного “Частного детектива Магнума”.