Катарина устремила на карлика гневный взгляд:
— Неужто и ты готов изменить мне? Неужто никто из моих ближних не встанет со мною рядом в этот день?
— Ну все, хватит! — взорвался Род, подбежал к трону и ухватился за его спинку, грозно нависнув над Катариной. — Да, если хотите: никто из ваших приближенных с вами не согласен, и, на мой взгляд, это должно хотя бы немного убедить вас в вашей неправоте. Но как же с этим согласиться? Разве королева способна передумать? К чему ей справедливый и милосердный суд? Вы ведь уже все решили — он умрет! — Род отвернулся и сплюнул. — Ну так давайте, кончайте ломать комедию.
— И ты, и ты тоже?! — ахнула Катарина. — И ты взялся защищать изменника, повинного в гибели трех тысяч моих…
— В гибели трех тысяч ваших подданных повинны вы сами, — взревел Род. — Благороднейший человек из простонародья пал замертво в этом бою, и теперь стервятники расклевывают его плоть, а ради чего он погиб? Ради того, чтобы защитить капризную девчонку, воссевшую на троне, хотя ее жизнь не стоит жизни даже одного оборванца! Дрянную девчонку и дрянную королеву, которая только одна и повинна в мятеже!
Катарина, дрожа, скорчилась на троне.
— Молчать! — ахнула она. — Разве это я учинила мятеж?
— А кто вынудил дворян взбунтоваться, спрашивается? Кто побудил их к этому своим высокомерием и поспешными реформами. Повод, я спрашиваю, каков был повод, Катарина?! Без повода никто не взбунтуется, а кто дал этот повод, как не королева?
— Молчи, молчи же! — Катарина прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать от страха. — Ты не смеешь так говорить с королевой!
Род смерил ее взглядом и презрительно скривился.
— Была охота! — бросил он небрежно. — Я уже по горло сыт этими разговорами. Но искренне вам советую: даруйте им жизнь. Хватит смертей на сегодня, хватит! Даруйте им жизнь. Они будут верны вам — теперь, когда больше нет советников, которые морочили им головы. Пусть все останутся в живых, заклинаю вас! Они-то получили урок, хотя вы ничему не научились.
— Это неправда! — выдохнула Катарина.
— Да, неправда! — Вперед шагнул Туан, его рука легла на рукоять меча. — Королева дала повод для бунта, это верно, но ведь не она же сама его учинила.
Катарина устремила на Туана взгляд полный мольбы и благодарности.
— Когда ты говоришь правду, — продолжал Туан, — ты волен винить ее. Но винить ее в том, в чем она неповинна… — Он Медленно покачал головой. — Этого я тебе не позволю.
Роду нестерпимо хотелось плюнуть Туану в лицо.
Но он сдержался и обернулся к Катарине. Та пришла в себя и снова приняла горделивый вид.
— Не забывайте, — бросил ей Род, — что королева, которая не в силах совладать со своими прихотями, — это слабая королева.
Катарина вновь побледнела.
— Берегись! — крикнул Туан.
Ярость волной захлестнула Рода. Напряжение росло и росло, но вот словно что-то оборвалось у него внутри, и осталось только ледяное спокойствие и понимание — понимание того, что ему нужно делать и почему… и каковы будут последствия для него самого.
Катарина праздновала победу, видя, что Род растерялся от угрозы Туана.
— Есть у тебя еще что сказать? — надменно вопросила она.
— Есть, — процедил сквозь зубы Род. — Что это за королева, если она предает собственный народ?
Он размахнулся и ударил Катарину по щеке.
Она вскрикнула, съежилась, а Туан бросился к Роду и готов был въехать ему кулаком в лицо.
Род пригнулся, крепко обхватил Туана за пояс и крикнул:
— Веке!
Туан молотил кулаками по животу Рода, но Род мужественно сносил побои. К нему, зловеще сдвинув брови, сходились другие военачальники.
Но Веке опередил их.
Род постарался забыть о том, какой славный парень Туан, и пнул его коленом в пах, отшвырнул от себя и вскочил верхом на Векса. Туан упал, сложившись пополам от боли и хрипя.
Веке подпрыгнул и взлетел над головами сбежавшихся стражников.
Приземлившись, он пустился прочь стремительным галопом. Род услышал, как Катарина взволнованно окликает Туана, и злорадно ухмыльнулся.
Однако недолго он ухмылялся. Острейшая боль в плече заставила его беззвучно вскрикнуть и обернуться. Из плеча его торчало охвостье пущенной из арбалета стрелы.
Позади, посреди стражников, окруживших трон, Катарина склонилась к Туану. Тот стоял на коленях и кривился от боли. Один из стражников опустил арбалет.
Когда стемнело, Род, сделав круг по полям и лесам и пустив Векса вброд через реку, дабы замести следы, вернулся к холму.
Когда Веке подскакал к краю рощицы, Род остановил его и спешился. Он прижался к стволу толстого дерева и опустился на землю. Здесь, в сгустившихся сумерках, никто не должен был его увидеть.
Он сидел и смотрел на костры, горящие на поле, и слушал радостные голоса победителей.
Наконец он вздохнул и занялся насущной проблемой — то бишь своим раненым плечом. Расстегнул камзол, осторожно потрогал плечо и скривился от боли, сохранившейся, невзирая на то, что по пути он вкатил себе солидную дозу анестетика.
Стрела прошла, чудом не задев крупный сосуд и кость.
Неожиданно послышался негромкий шелест, похожий на вздох, а когда Род поднял глаза, он увидел Гвендилон. Она склонилась к нему, глаза ее были полны слез.
— Милорд! Милорд! Вы сильно ранены?
Род улыбнулся, обнял ее за шею, притянул к себе и долго-долго не отпускал.
— О нет, — покраснев, отстранилась она. — Стало быть, не так уж вы сильно ранены, как я того боялась.
— Ах, милая моя, — пробормотал Род и откинулся на спину, нежно гладя волосы Гвендилон. — Как одиноко мне было в пути!
— Я бы явилась к вам раньше, — сокрушенно проговорила она. — Но решила подождать, пока вы отдохнете. А теперь займемся вашим плечом, — деловито заявила она. — Будет немножко больно.
Род стиснул зубы. Гвендилон стащила с его плеча вымокший в крови рукав.
— Бинты в седельной сумке, — выдохнул он.
Она сбегала к Вексу, принесла небольшой металлический ящичек.
— Что означает этот красный крест, милорд?
— Это просто такой знак, — соврал Род. — Он означает… что в коробке… принадлежности для целительства.
Гвендилон опустилась на колени рядом с ним и замерла в неподвижности.
Род нахмурился, гадая, чем она занимается.
Но тут его снова скрутила боль, и он почувствовал, что стрела покидает рану, выходит из его плеча по ею же проделанному руслу — причем как бы сама по себе.
Сквозь боль и туман в глазах пробилась мысль: «А эти ведьмы могли бы дать фору любому хирургу!»