Этого хватило. В комнате воцарилась тишина. Снаружи донёсся скрип колёс повозок.
Бальт хмыкнул.
— Глашатая им не хватало.
В следующий миг дверь открылась, и вошли двое мужчин. На переднем был чистый, с иголочки небесно-голубой парчовый кафтан. Если в юности он и мог похвастаться мускулами, все они утонули в жире, но и этот жир подтаял за три месяца отчаянного бегства. Его лицо больше напоминало смятый кожаный мешок, но всё равно сохраняло изнеженное выражение, к которому в данную минуту примешивались возмущение и обида. Следовавший за ним человек тоже носил дорогую одежду, но пыль и пот превратили её в бесформенный балахон, который мешком висел на худой фигуре. Этот мужчина был лыс, и кожа на темечке несла следы многочисленных солнечных ожогов. Он покосился на всех остальных, быстро моргая водянистыми глазками.
Заговорил первый представитель знати.
— Весть об этом собрании с опозданием достигла слуха Совета…
— Да и вовсе не должна была, — сухо пробормотал Бальт.
Аристократ продолжил после кратчайшей паузы:
— Таковые обсуждения по большей части касаются, видимо, военных вопросов, и упаси Небеса Совет от того, чтобы вмешиваться в эти материи. Тем не менее как представители почти тридцати тысяч собранных здесь беженцев мы составили список… вопросов… который и хотели бы представить вам.
— Ты представляешь несколько тысяч аристократов, — заявил капитан Сон, — и потому — только свои Худом проклятые интересы, Нэттпара. Благолепие прибереги для сортира.
Нэттпара не подал виду, что вообще услышал замечание капитана. Он не сводил глаз с Колтейна и ждал ответа.
Кулак ничем не показывал, что собирается отвечать.
— Найди сапёров, дядя, — сказал он Бальту. — Повозки пойдут через час.
Старый виканец медленно кивнул.
— Мы думали, что ночью сможем отдохнуть, — хмуро проговорил Сульмар. — Все еле на ногах стоят от усталости…
— Через час, — прорычал Колтейн. — Первыми идут повозки с ранеными. Я хочу, чтобы к рассвету на той стороне оказались по меньшей мере четыре сотни.
Нэттпара вновь заговорил:
— Прошу тебя, Кулак, пересмотри порядок переправы. Сердце моё болит по раненым солдатам, однако твой долг — защищать беженцев. Более того, многие в Совете сочтут за смертельное оскорбление, если скотина перейдёт реку прежде, чем безоружные граждане Империи.
— А если мы потеряем скот? — спросил Сон. — Можно, наверное, будет насадить на вертел сирот.
Нэттпара терпеливо улыбнулся.
— Ах да, вопрос сокращённых пайков тоже входит в список наших забот. Из достоверных источников нам стало известно, что таковое сокращение не коснулось солдат Седьмой. Возможно, стоит рассмотреть более равномерный способ распределения? Так тяжело видеть, насколько исхудали детки.
— Мясца на них мало осталось, да? — Сон побагровел от едва сдерживаемого гнева. — Если между тобой и титтанцами не будет хорошо накормленных солдат, желудок твой очень скоро будет болтаться где-то на уровне коленей.
— Убрать их отсюда, — сказал Колтейн.
Второй аристократ откашлялся:
— Хотя Нэттпара говорит от имени большинства в Совете, его взгляды не получили единодушной поддержки. — Не обращая внимания на яростный взгляд, которым его пронзил спутник, старик продолжил: — Я пришёл сюда из любопытства, не более того. Например, повозки с ранеными — похоже, у нас намного больше пострадавших, чем я думал: все повозки набиты под завязку, а их ведь триста пятьдесят. Два дня назад мы везли семьсот солдат в ста семидесяти пяти повозках. С тех пор произошли две небольшие стычки, но у нас оказалось вдвое больше повозок с ранеными. Более того, сапёры вьются вокруг них и отгоняют всех остальных, вплоть до того, что не пускают к повозкам костоправов. Что именно здесь планируется?
Все молчали. Дукер заметил, как капитаны обменялись озадаченными взглядами. Обескураженное выражение лица Сульмара стало почти забавным, пока он с трудом укладывал в голове детали, которые сообщил старик. Только виканцы и бровью не повели.
— Мы распределили раненых, — сказал Бальт. — Укрепили боковые стенки повозок…
— Ах да, — проговорил аристократ и сделал паузу, чтобы промокнуть слезящиеся глаза серым носовым платком. — Так и я подумал поначалу. Но почему же тогда колёса настолько глубоко уходят в грязь?
— Ну хватит уже, а, Тамлит? — с раздражением проворчал Нэттпара. — Технические нюансы, может, для тебя и увлекательны, но, Худ свидетель, остальным-то нет. Мы обсуждали позицию Совета по жизненно важным вопросам. Такие отступления недопустимы, ибо…
— Дядя, — сказал Колтейн.
Ухмыляясь, Бальт взял обоих аристократов за руки и решительно повёл к двери.
— У нас есть план переправы, — сказал он. — Отступления недопустимы.
— Но как же каменотёсы и салотопы… — не сдавался Тамлит.
— Вон вы оба! — Бальт толкнул их вперёд. Нэттпара благоразумно распахнул дверь как раз в тот момент, когда виканец придал им последнее ускорение. Аристократы неуклюже вывалились наружу.
Бальт кивнул стражнику, и тот закрыл за ними дверь.
Сон расправил плечи под тяжестью кольчуги.
— Нам надо что-то знать об этом, Кулак?
— Меня беспокоит глубина брода, — сказал Ченнед, когда всем стало ясно, что на вопрос Сна Колтейн отвечать не собирается. — Переход будет до Худа медленным. Течение не то чтобы очень сильное, но ил под ногами да воды на четыре с половиной фута — быстро никто не переправится, даже на лошади. — Он покосился на Сна. — Отступать с боем будет несладко.
— Свои позиции и задания вы знаете, — сказал Колтейн. Он обернулся к Сормо и прищурился, разглядывая колдуна, а затем — детей, которые столпились у него за спиной. — При каждом из вас будет колдун. Все сообщения посылать только через них. Свободны.
Офицеры и дети вышли, остались только Бальт, Сормо, Колтейн и Дукер.
Колдун будто из ниоткуда извлёк кувшин и протянул Кулаку. Колтейн глотнул и передал его Дукеру. Глаза Кулака заблестели.
— Историк, ты нам должен кое-что рассказать. Ты был с магом Седьмой, Кальпом. Уехал с ним за несколько часов до начала восстания. Сормо не может его найти… нигде. Он мёртв?
— Не знаю, — искренне ответил Дукер. — Мы разделились. — Он отпил из кувшина и страшно удивился. Холодный эль, откуда же Сормо мог его добыть? Историк перевёл взгляд на колдуна. — Ты искал Кальпа через свой Путь?
Юноша скрестил руки на груди.
— Несколько раз, — ответил он. — Но не в последнее время. Пути стали… тяжелы.
— Везёт нам, — заметил Бальт.
— Я не понимаю.
Сормо вздохнул.
— Помнишь наш ритуал, историк? Нашествие д’иверсов и одиночников? Теперь они пробрались на все Пути — по меньшей мере, на этом континенте. Все ищут легендарную Тропу Ладоней. Мне пришлось взяться за древние обряды, чары земли, духов жизни и тотемных зверей. Наш враг, Высший маг Камист Релой, не обладает Старшим знанием. Потому не решается использовать свою магию против нас. Уже несколько недель.