– Нет, они не победили, – упрямо настаивал на своем правитель. – Королева, провозглашая конкурс, говорила об улыбке, а не о неподобающем вашему положению вывихе челюсти. Какой стыд!

– Будет вам и улыбка, – не поддаваясь на провокацию, ответила принцесса. Она сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться, высоко подняла голову, чтобы все ее видели, и неторопливо растянула губы в лучезарной улыбке, в которой принимали участие подбородок, нос, щеки, глаза, брови, лоб и даже корни волос.

– Вот! – сказала она. – Синьор дядя, пожалуйста, сдержите обещание.

– Ни-ко-гда! – отрезал правитель и, скрестив руки, смерил ее вызывающим взглядом.

Тогда Изабелла вынула из ножен свою шпагу, похожую на игрушку для парадов и не способную пронзить даже кусок масла.

– Лукреций и Людвиг, подойдите сюда вместе со своими зверями! – приказала она. Те преклонили перед ней колено и были наименованы маркизами.

Но разозленный правитель сказал:

– Ну хорошо! Они победили и заслужили обещанную награду. Но заслужили также тюрьму и конфискацию только что полученного имущества, потому что оскорбление Величества – это самое тяжкое из преступлений. Стража, арестовать их и бросить в тюрьму!

– Стража! Приказываю оставить их в покое! – закричала Изабелла.

– Молчи, соплячка! Что с тобой случилось сегодня утром? Здесь командую я, понятно? – рявкнул правитель, отвешивая ей пощечину.

– Хм… Ну, если это не оскорбление Величества… – смущенно прошептал философ повивальной бабке. Но никто не давал им права критиковать.

Страже удалось арестовать только Лукрецию, Полисену и поросенка. Остальные животные убежали.

– За обезьян не волнуйтесь. Я сама их разыщу и буду содержать в тепле. А как только вернется мама, я вас освобожу! – крикнула Изабелла вслед трем заключенным в цепи, которых вели в тюрьму.

– И не вздумай ныть, – предупредила Лукреция Полисену на лестнице, ведущей в подземелье. – Если в тебе на самом деле течет королевская кровь, то веди себя соответствующим образом.

Часть седьмая
В дворцовых подземельях

Глава первая

– Вот мы и на месте! – прогремел стражник, по-видимому начальник, и вставил ключ в замок тяжелой, обитой железом двери, которая открылась, скрипя всеми петлями.

Лукреция ободряюще пожала руку подруге, но Полисена дрожала от страха и отвращения.

Малюсенькая камера была выбита в скале, на которой высился королевский дворец. Покрытые плесенью стены источали влагу. Вся обстановка состояла из мокрой соломы – она должна была служить им постелью – и ведра. Высоко-высоко из крошечного зарешеченного окна на утрамбованный грязный грунт, по которому преспокойно шастали пауки, мыши и тараканы, пробивался бледный лучик света.

Лукреции уже не раз приходилось сидеть в тюрьме – полицейские иногда арестовывали ее вместе с Жиральди за бродяжничество и попрошайничество – они ничего не смыслили в искусстве и таланте зверей-циркачей. Так что она могла бы совершенно спокойно отнестись к ситуации, если бы не тревога за состояние подружкиной души. Полисена, с тех пор как покинула Камнелун, еще ни разу не оказывалась в таком непростом положении. Самым тяжелым из всего пережитого была жизнь в доме у рыбака. Но нищета, грязь и даже жестокость мачехи были цветочками по сравнению с этой тюрьмой – ко всему прочему, в ней было ужасно холодно и стояла удушливая вонь.

– Ну, не стесняйтесь, заходите! – грубо пошутил стражник. – Как видите, я устроил вас в самой удобной камере. А все из почтения к принцессе. Хотя бы это, раз уж нельзя освободить вас по ее приказу…

– Самая удобная? – не сдержалась Полисена, вконец выведенная из себя. – Как же тогда в остальных?

Лукреция ущипнула ее, чтобы замолчала, и подтолкнула внутрь.

– Большое спасибо, – спокойно сказала она стражнику. – Надеюсь, что когда-нибудь мы сможем вас достойно отблагодарить!

– Очень надеюсь, – процедила сквозь зубы Полисена.

Когда тюремщики ушли восвояси, заперев за собой дверь, Полисена, по-прежнему сжимая в руках поросенка, обессиленно упала на солому и подобрала ноги – она покрывалась холодным потом от одной мысли, что ее коснется мышь.

– Ты что, с ума сошла? – обратилась она к Лукреции. – Нас запирают в вонючей яме, а ты еще благодаришь!

– В этой вонючей яме, между прочим, есть окно.

– Ну и что?

– А то, что ты совершенно ничего не понимаешь в тюрьмах. Пока мы спускались, я сосчитала ступеньки. До поверхности всего лишь несколько метров. А другие камеры намного глубже нашей, по меньшей мере на два этажа, в самых недрах земли. Там нет ни воздуха, ни света. А это все равно что быть погребенными заживо.

Полисену передернуло. Но мысль о том, что кому-то может быть еще хуже, не утешала.

– Мне холодно! – пожаловалась она. – И я хочу в туалет. Куда мне идти?

Лукреция осмотрелась вокруг. Тюремщик вышел.

– Боюсь, тебе придется присесть в уголочек, – ответила она.

– А если мыши укусят в зад? Нет, ни за что!

В конце концов, она принцесса! По идее, ей полагался ночной горшок из цельного куска золота.

– Ну, как хочешь, – равнодушно отрезала Лукреция. Она подобрала с земли ржавый гвоздь и принялась выцарапывать крестики на дверном косяке. – Столько дней осталось до возвращения королевы, – объяснила она. – Если ты считаешь, что в состоянии не ходить в туалет так долго…

Полисена раздраженно отвернулась, плотно скрестила ноги и заплакала. Белоцветик сочувственно уткнулся ей в нос розовым пятачком.

Но продолжительное ожидание волновало Лукрецию по гораздо более важной причине. Да, Изабелла обещала позаботиться о зверях. Но ей ничего не было известно об их тайне, а значит, она не догадается вытащить из телеги, стоявшей в конюшне, корзину и спрятать ее. Зачем ей это делать?

Поэтому Лукрецию приводила в ужас мысль о том, что правитель, который им больше не доверял, мог бы обыскать их имущество. Что будет, если он обнаружит вытканные золотом пеленки и две булавки? Интересно, он их узнает или нет? И что подумает? Что сделает, чтобы его тайна не стала явной?

Пожалуй, не стоит ждать возвращения королевы. Надо как можно быстрее выбраться из тюрьмы и забрать, пока не поздно, компрометирующие предметы.

Лукреция подумала об окошке. Оно слишком высоко, без лестницы или каната не добраться. Да и прутья решетки из толстого железа, по-видимому, крепко вбиты в стену. Она уныло повалилась на солому рядом с Полисеной.

– Да уж, сколько почестей мне, настоящей принцессе! – ныла та. – Наследницу престола заперли в тюрьме, как преступницу!