— Ты хочешь уехать?
— Да.
Вопрос и ответ прозвучали одинаково коротко и жестко. Казалось, между отцом и дочерью вновь разверзнется пропасть. Франц Зандов помолчал несколько секунд, очевидно, борясь с собой, а затем прошептал:
— Подойди ко мне, Фрида!
Она поднялась, одно мгновение постояла в нерешительности, а затем медленно подошла к отцу. Обняв ее одной рукой, он поднял другой ее голову. Затем, склонившись к дочери, долго всматривался в ее лицо, изучая каждую черточку. Старая злоба на мгновение вспыхнула в нем опять, но это было уже в последний раз.
По мере того как отец находил собственные черты в своем ребенке, лицо его приобретало все более и более мягкое выражение.
Наконец из его груди вырвался глубокий вздох облегчения, а из глаз выскользнула горячая слеза и упала на лоб Фриды.
— Я причинил тебе боль, — произнес он. — Но неужто ты думаешь, что мне самому было легко оттолкнуть от себя то единственное, что обещает мне еще радость в жизни? Густав прав: то было мрачное безумие, пусть же оно канет в Лету навеки! Дитя мое! Можешь ли ты полюбить... своего отца? — с трудом выговорил он, так как от глубочайшего потрясения голос отказывался служить ему.
Радостный крик сорвался с губ Фриды. Перед этим зовом, впервые шедшим прямо из сердца, замолкло горе последнего часа, исчезло долголетнее отчуждение. Фрида обеими руками обвила шею отца, он же с нежностью прижал ее к своей груди, и оба они почувствовали, что тень, так долго стоявшая между ними, навеки исчезла.
Между тем Густав медленно возвратился в дом. В гостиной навстречу ему вышла чрезвычайно взволнованная Джесси:
— Мистер Зандов, скажите мне ради Бога, что случилось? Десять минут тому назад Фрида вбежала в мою комнату, бросилась на шею и простилась со мной. Она заявила, что должна уехать, что ни одного часа более не может оставаться здесь. Она не пожелала ответить ни на один вопрос и, предложив за разъяснениями обратиться к вам, умчалась. Что происходит?
Густав, пожав плечами, ответил:
— То, чего я опасался, из-за чего я хотел на время отдалить разоблачение всей истории. Случай выдал моему брату наш секрет, и мы должны были сознаться во всем. Пораженный обманом, он со страшной силой беспощадно обрушил на нас свой гнев. Фрида не выдержала этой сцены, заявила о своем намерении уйти отсюда и, наверное, уже готовится к отъезду.
— И вас нет рядом с ней? — воскликнула Джесси. — Вы не вступились за нее? Да неужели в такие минуты вы можете оставить Фриду одну? Пойдите к ней!
— Ну, теперь мое присутствие там излишне, — спокойно ответил Густав, что особенно возмутило мисс Клиффорд, признавшую такое поведение высшим проявлением эгоизма. — Пусть Фрида теперь сама досказывает все то, что еще требует разъяснений. Теперь наконец-то я могу подумать и о себе!
Его взгляд, устремленный на Джесси, вспыхнул тем же огнем надежды, как незадолго перед тем, когда Фрида передала ему свою беседу с мисс Клиффорд. Глядя на Джесси, он потерял голову и забыл, что его слова, безусловно, будут истолкованы превратно.
— Вы всегда думали о себе, — возразила Джесси, все более волнуясь. — Но если в вашей груди тлеет хоть одна искорка любви, то вы должны чувствовать, что теперь ваше место возле своей невесты.
Густав улыбнулся, подошел вплотную к разгневанной девушке и с ударением произнес:
— Фрида — вовсе не моя невеста и никогда не была ею.
Джесси взглянула на него так, словно услышала гром среди ясного неба, словно не поняла его слов, и даже переспросила:
— Как? Она — не ваша невеста?
— Нет! Вспомните, что я представил ее вам исключительно в качестве своей протеже — девушки, которой покровительствую. Вы, мисс Клиффорд, сами решили, что между мной и Фридой совершенно иные отношения, и я до поры до времени оставил вас в этом заблуждении. Но теперь, когда моя роль защитника выполнена, я смею признаться вам, что все мои надежды и мечты связывал с другой.
Он нагнулся к руке Джесси и запечатлел на ней страстный поцелуй, который был красноречивее всяких слов. Однако та игра, которую он методично вел все это время, оказалась роковой для него же самого. Он слишком долго представлялся бессердечным эгоистом, и теперь ему пришлось пожинать плоды.
Джесси с чувством глубочайшего возмущения отдернула свою руку, воскликнув:
— Нет, мистер Зандов, вы заходите слишком далеко!.. Так значит, теперь, когда ваш брат оттолкнул Фриду от себя, когда вы убедились, что добиться у него согласия на брак невозможно, вы переметнулись на новую кандидатуру — осмеливаетесь приблизиться ко мне и даже пытаетесь отречься от своей невесты и выдать все за комедию? Поистине это переходит всякие границы.
— Но, мисс Клиффорд, помилуйте! — воскликнул Густав, на этот раз испугавшись всерьез.
Однако девушка, не дав ему говорить, продолжала свою гневную речь:
— Уже тогда, когда вы назвали Фриду своей протеже и даже подчеркнули это, я поняла, что вы решили таким образом оставить себе путь к отступлению. О, я знаю, что выдумали!.. Если богатство не удастся получить с помощью Фриды, то его можно будет заполучить и без нее. Ведь оставался запасной вариант — еще подождет богатая наследница, с самого начала предназначенная вам в невесты. И теперь вы хотите сохранить за собой эту наследницу, когда покинутая, отвергнутая девушка еще находится в этом доме! Я уже неоднократно имела случай разочароваться в вас, но все же никогда не ожидала подобной низости!
Тут слезы заглушили голос Джесси. Густав попытался успокоить ее, просил выслушать объяснения, но все было напрасно. Девушка убежала в смежную комнату, а когда Густав попробовал последовать за ней, дверь захлопнули у него перед носом и тут же заперли изнутри на задвижку. Затем Зандов-младший услышал, как Джесси вышла из комнаты через другую дверь, и понял, что ему больше не удастся поговорить с ней.
Оставшись один, Густав дал волю своему гневу:
— Ну, это уже слишком!.. Вот что досталось мне в награду за жертву, принесенную ради интересов других!.. Брат, словно бешеный, налетел на меня за то, что я проявил нежность к своей племяннице, а здесь и подавно со мной обращаются, как с преступником, оттого что я не проявляю этой нежности. Правда, мне следовало бы раньше посвятить Джесси в детали этого запутанного дела. И все это произошло из-за моей шалости. Меня забавляло создавшееся положение, а она... она плакала в полном отчаянии! Теперь я могу, пожалуй, просидеть тут до завтра, пока Джесси решится выйти из своего убежища, а между тем нужно объясниться незамедлительно — как бы не случилось беды!
* * *
Густав, не находя выхода, в отчаянии топнул ногой, но в этот момент за его спиной внезапно раздалось:
— Простите... но меня направили сюда.
Густав вздрогнул и обернулся. У двери в гостиную стоял незнакомец — маленький господин с красным носом.