— Нет. Они заплатили ему кокаином.

Джек уже потянулся к ручке дверцы, но замер, услышав эти слова.

— Торговцы наркотиками?

— Может быть.

— Это может изменить все.

— Угу.

— Постарайся узнать еще что-нибудь, Тео.

— А что ты намерен делать?

Джек бросил взгляд через лобовое стекло, потом посмотрел на Тео и обронил:

— Думаю, пришло время мне еще раз поболтать с Алехандро Пинтадо.

Тео кивнул, соглашаясь, и друзья, сжав кулаки, коснулись ими, прощаясь. Джек вылез из машины, закрыл дверцу и зашагал по тротуару к зданию суда, готовясь в очередной раз пройти сквозь строй как будто поселившихся здесь сторонников семейства Пинтадо.

Глава сороковая

Возвращение Алехандро Пинтадо на место для дачи свидетельских показаний заставило зал замереть в ожидании. Формально прокурор мог заявить протест против намерения Джека сыграть матч-реванш с главным свидетелем правительства, но Торрес придержал язык, явно обрадованный возможностью еще раз явить собравшимся отца жертвы. Присяжные смотрели на него с прежним сочувствием и уважением, а их восхищение, похоже, лишь возросло. Женщина в первом ряду, наверное, согласилась бы поцеловать кольцо на пальце Пинтадо, пожелай он этого. Джек, не будучи исключением, также приблизился к нему с должным уважением.

Иногда даже эвисцерацию — извлечение внутренних органов — следует проводить деликатно.

— Мистер Пинтадо, правда ли, что организация «Братья за свободу» серьезно рассматривает вопрос о прекращении своей деятельности?

Свидетель бросил на него недоуменный взгляд.

— О каком времени вы говорите?

— Я имею в виду последние два года.

— У нас были некоторые разговоры на эту тему, — сказал Пинтадо. — Ничего определенного. Что касается последнего времени, то этот вопрос вообще не обсуждался. Пока кубинцы плывут через Флоридский пролив в поисках свободы, наши самолеты будут искать их там.

Джек позволил ему насладиться своим торжеством, потом сверился с собственными записями, чтобы освежить в памяти подробности.

— Сэр, будете ли вы удивлены, узнав, что с января по декабрь прошлого года Береговая охрана США перехватила в открытом море свыше тысячи не имеющих соответствующих документов кубинских эмигрантов?

— Это меня ничуть не удивляет.

— Скольких кубинцев спасла в том же самом году ваша организация «Братья за свободу»?

Пинтадо смущенно отвел глаза в сторону и ответил:

— Двоих.

— В позапрошлом году Береговая охрана перехватила девятьсот кубинцев. Скольких спасли «Братья за свободу»?

— В позапрошлом году? Думаю, ни одного.

— Собственно говоря, если мы исключим год нынешний и вернемся на пять лет назад, то за это время «Братья за свободу» спасли в общей сложности целых одиннадцать беглецов. Или это не так, сэр?

— Так, но вы должны помнить, что мы обнаружили намного больше. К несчастью, Береговая охрана добралась до них и отправила обратно к Кастро, раньше чем мы сумели им помочь. Именно в этом и заключается мое главное несогласие с политикой «мокрых или сухих ног».

— Под политикой «мокрых или сухих ног» вы имеете в виду, что, если Береговая охрана перехватывает кубинских беженцев в море, их возвращают на остров. А если…

— А если они успевают добраться до суши, тогда они становятся свободными. Этому и способствует моя организация. Помочь людям оказаться на свободе.

— И именно поэтому вы назвали Береговую охрану США «береговым патрулем Кастро».

— Мне кажется, их действия говорят сами за себя.

— Хорошо. Теперь давайте вернемся к моему первому вопросу. За пять лет «Братья за свободу» спасли одиннадцать кубинских беженцев, правильно?

— Правильно.

— Но в этом году все изменилось, не так ли? Особенно в первые шесть месяцев?

— Мы добились большего успеха, это правда.

— Намного большего успеха, — поправил его Джек. — До июня нынешнего года, всего за шесть месяцев, «Братья за свободу» спасли тридцать семь беглецов.

— Вообще-то тридцать восемь. Одна из спасенных нами женщин находилась на восьмом месяце беременности.

— Вы должны гордиться этим.

— Я горжусь всеми своими людьми. Мы просто стараемся делать свое дело все лучше и лучше.

— И все эффективнее, — заметил Джек. — В этом году «Братья за свободу» обратились в Федеральное авиационное агентство США за разрешением на выдачу меньшего числа полетных планов, разве не так?

— Это правда.

— В этом году вы приобрели меньше топлива, чем в любой другой год, правильно?

— Это правильно, — ответил Пинтадо.

— Следует отметить интересный факт. Согласно данным Службы иммиграции и натурализации США, в этом году число кубинских беженцев уменьшилось по сравнению с предыдущими годами почти на двадцать процентов.

— Мне не известны точные цифры, но я не стану спорить с вашими данными.

— Итак, даже летая меньше и даже учитывая тот факт, что беглецов тоже стало значительно меньше, вы спасли за первые шесть месяцев этого года во много раз больше людей. И все только потому, что вы вдруг стали лучше делать то, что делали до сих пор?

— Думаю, да, — согласился Пинтадо.

— Или, может быть, это произошло потому, что вы стали получать более точную информацию?

— Простите, не понимаю. Более точную информацию о чем?

— Более точную информацию о том, где должны находиться беглецы… и о том, где не должна оказаться Береговая охрана?

— Протестую, ваша честь, — заявил прокурор. — В ходе данного судебного заседания не было представлено абсолютно никаких доказательств того, что у мистера Пинтадо имеется источник в Береговой охране США.

— Протест удовлетворен.

— Позвольте мне задать вопрос иначе, — сказал Джек. Он сделал шаг к свидетелю и спросил: — Мистер Пинтадо, ранее вы показали, что лучшим другом вашего сына на военно-морской базе был кто?

— Лейтенант Дамонт Джонсон.

— А где проходит службу лейтенант Джонсон?

Пинтадо в ярости уставился на Джека, потом негромко ответил:

— В Береговой охране.

Джек сделал паузу, не будучи уверенным, как дальше развивать свой успех. У любого присяжного уровень терпимости к тем, кто позволяет себе нападать на семью жертвы, очень низок, но шансы на то, что Алехандро Пинтадо удастся в третий раз вытащить на свидетельское место, практически равнялись нулю. Джек должен был до конца использовать представившуюся возможность и при этом попасть в «десятку».