– Ладноу, нянь-ннюшка.
– А как мы его назовем? – задумалась матушка. – Не может же он так и оставаться Грибо. Кстати, всегда считала, что это и для кота чертовски глупое имя.
– Ну, вид у него вполне аристократический… – начала нянюшка.
– Вид у него как у красивого безмозглого быка, – поправила матушка.
– Аристократический, – повторила нянюшка.
– Это одно и тоже.
– Но нельзя же называть его Грибо.
– Что-нибудь придумаем.
Зальцелла безутешно опирался о мраморные перила лестницы в главном фойе и мрачно таращился в бокал.
Он всегда считал, что самое слабое место оперы как делового предприятия – это публика. Она тут совершенно не к месту. Хуже тех, кто не имеет о музыке вообще никакого понятия и в чьем представлении замечание типа: «Мне понравилось то место в самом конце, где у него голос так чувственно задрожал» – является признаком глубокого проникновения в суть музыкального произведения, – так вот, хуже их только те, кто воображает, будто в музыке разбирается…
– Что будете пить господин Зальцелла! Здесь знаете ли много всего!
Мимо шустро пронесся Уолтер Плюм. Выряженный в смокинг, он выглядел точь-в-точь как первоклассное пугало.
– Плюм, говори просто: «Желаете выпить, господин?» – поправил его главный режиссер. – И пожалуйста, сними этот нелепый берет.
– Его мне мама сшила!
– Нисколько не сомневаюсь, и все же… К нему бочком подкрался Бадья.
– Я ведь предупреждал, что сеньора Базилику ни в коем случае нельзя подпускать к блюду с канапе! – прошипел он.
– Я помню, даже прихватил с собой лом побольше, но он куда-то задевался, – Зальцелла жестом отослал Уолтера прочь вместе с его беретом. – Кроме того, разве сеньор Базилика не должен сейчас пребывать в своей артистической гримерной? Наедине с музой? До поднятия занавеса осталось не больше двадцати минут.
– Он говорит, что на сытый желудок ему лучше поется.
– Значит, сегодняшнее угощение влетит в копеечку.
Полуобернувшись, Бадья окинул взором происходящее.
– Аперитив проходит неплохо, – заметил он.
– Будем надеяться.
– Здесь, знаешь ли, Стража. Тайно. Они смешались с толпой.
– Да ну? Что ж, попробуем их распознать…
Зальцелла осмотрел гостей. Вскоре обнаружился незнакомый коротышка в костюме, сшитом на гораздо более крупного мужчину; особенно это касалось оперного плаща – тот буквально волочился по полу. В итоге создавалось впечатление супергероя, который слишком долго сидел на диете. На голове у коротышки красовалась деформированная меховая шапка, а еще он украдкой смолил самокрутку.
– Вы про этого тощего типа, на котором большими буквами написано: «Я – переодетый стражник»?
– Где? Я не вижу никаких надписей! Зальцелла вздохнул.
– Это капрал Шнобби Шноббс, – утомленно произнес он. – Единственный из всех известных мне людей, которому, чтобы доказать собственную принадлежность к виду «человек разумный», приходиться предъявлять удостоверение личности. Надо отдать должное, он очень удачно «смешивается» с большой порцией шерри.
– Но он ведь не один, – обиженно возразил Бадья. – Стража серьезно отнеслась к сегодняшнему заданию.
– О да, – согласился Зальцелла. – Если, например, посмотреть вон туда, то мы увидим сержанта Детрита, тролля. Одетого в то, что при данных обстоятельствах вполне может сойти за смокинг. Поэтому немного обидно, что наш славный сержант позабыл снять шлем. И это, как вы понимаете, те представители Стражи, которых выбрали именно за их способность смешиваться с толпой.
– Но они могут оказаться очень полезны, если Призрак опять нанесет свой коварный удар, – сказал Бадья. Впрочем, надежды в его голосе было все меньше и меньше.
– Призраку придется… – Зальцелла осекся. Несколько раз сморгнул. – О, силы небесные, – прошептал он. – Ну и кавалера она себе подыскала…
Бадья оглянулся.
– Это же госпожа Эсмеральда… О. Матушка неторопливо приближалась к ним в сопровождении Грибо. Тот двигался с мягкой вкрадчивостью, от которой женщины мгновенно начинали о чем-то размышлять, а у мужчин чесались костяшки пальцев. Шум разговора на мгновение утих, после чего возобновился опять, уже на более пронзительных нотах.
– Однако, – промолвил Зальцелла.
– На господина он определенно не похож, – заметил Бадья. – Ты только посмотри, какого цвета у него глаз!
Изобразив на лице то, что, как ему казалось, сходило за улыбку, он поклонился.
– Госпожа Эсмеральда! – поприветствовал Бадья. – Как приятно опять с вами встретиться! Не представите ли нас вашему… гостю?
– Это лорд Грибау, – представила матушка. – Господин Бадья, хозяин, и господин Зальцелла, по-видимому это он всем здесь заправляет.
– Ха-ха, – откликнулся Зальцелла. Грибау оскалился. Разве что в зоопарке Бадье доводилось видеть более длинные резцы. А подобного глаза – зеленовато-желтого – он не видел никогда. И зрачок какой-то совсем ненормальный…
– Аргх, – сказал он. – Могу я заказать что нибудь для вас?
– Лорду молоко, – твердо заявила матушка.
– Ему, наверное, надо поддерживать силы, – съязвил Зальцелла.
Матушка круто повернулось. Ее профилем сейчас можно было резать сталь.
– Кто-нибудь желает выпить? – откуда ни возьмись появилась нянюшка Ягг с подносом. Она ловко вклинилась между собеседниками, словно очень маленькая миротворческая сила. – Здесь всего понемногу…
– Включая, как я вижу, и стакан молока, – закончил Бадья.
Зальцелла переводил взгляд с госпожи Ягг на госпожу Эсмеральду.
– Чрезвычайно предусмотрительно и, главное, очень вовремя, – заметил он.
– Никогда ведь нельзя угадать заранее, кто придет, – ответила нянюшка.
Грибау, схватив стакан обеими руками, опустил туда язык и принялся быстро-быстро лакать. Потом поднял глаза на Зальцеллу.
– Ну шштоу сссмоутрришшшь? Не уууидел, как мммолллокоу пьют, шшштолли?
– Чтобы так, честно говоря… нет, должен признать, никогда не видел.
Нянюшка заспешила прочь, но успела-таки подмигнуть матушке Ветровоск.
Матушка перехватила ее под руку.
– Помни, – прошептала она, – когда мы войдем в ложу… не своди глаз с госпожи Плюм. Ей что-то известно. Не могу с полной уверенностью сказать, что именно произойдет, но что-то случится непременно.
– Так точно, – ответила нянюшка и бросилась прочь, бормоча себе под нос: – О да… сделай то, выполни это…
– Напитки сюда, пожалуйста! Нянюшка оглянулась на голос.