Обе половинки республиканской избирательной комиссии посылали друг на друга, а точнее сказать — враг на врага, — отчаянные жалобы в Москву, обвиняя один другого во всех смертных грехах, и всякая работа комиссии сама собой прекратилась.
На все мероприятия, которые проводили в Черкесске высокие гости из Москвы, был приглашен и генерал Матейченков. За короткий срок пребывания в республике полномочный представитель президента успел сделать немало. Его работа была подобна действиям умелого врача, который лечит застарелую болезнь, не давая ей перерасти в кризис.
В частности, генерал пригласил на прямой разговор Станислава Дерева, который, пытаясь ухватить за хвост ускользающую жар-птицу власти, начал вести себя чересчур опасно и воинственно. Разумными доводами Матейченков сумел добиться, казалось бы, невозможного: Станислав Дерев, человек решительный, тут же вышел на центральную площадь, где постоянно бушевал митинг, в основном состоявший из его сторонников, и тут же призвал всех… мирно разойтись по домам.
Матейченкову запомнилось его выступление.
Дерев легко взобрался на ставшую привычной трибуну и на несколько мгновений замер, внимательно оглядывая огромную толпу, словно высматривая в ней знакомые лица. Люди приветствовали его криками, возгласами, взмахами рук. Все напряженно ожидали — что скажет столичный мэр.
Матейченков чувствовал всей кожей, что наступил тот момент, когда сказанное с этой трибуны слово может обратить митингующих в ту или другую сторону. Воистину, «слово — полководец человечьей силы», как сказал кто-то из великих.
Станислав Дерев воздел руки и развел их в стороны, как бы собираясь обнять, сплотить всех присутствующих.
Шум мгновенно утих.
— Друзья, земляки, — начал Дерев негромко, но его слова были слышны в самой отдаленной части площади — такая тишина наступила. — Знайте, что я недавно вернулся из Москвы.
Кто-то выкрикнул:
— Что ты забыл там, Станислав?
— Законный вопрос, — кивнул Дерев. — Отвечаю. Я был приглашен нашим российским руководством для беседы. Приглашен был не один, а вместе с Владимиром Семеновым.
По толпе прокатился ропот, то ли одобрения, то ли возмущения, а вернее — того и другого вместе: здесь были сторонники и того, и другого претендента.
— Как тебя там встретили, Станислав? — снова выкрикнул кто-то.
— Хорошо встретили, — ответил Дерев. Он умел разговаривать с толпой, как еще раньше отметил генерал Матейченков, в каком-то особом, доверительном тоне. — Но мы о гостеприимстве поговорим в другой раз.
Речь шла о важных вещах — в частности, о том, чтобы ввести в Карачаево-Черкесии прямое президентское правление.
— А что это за зверь, Станислав?
— С чем его едят, президентское правление?
— А вы верите мне, земляки? — неожиданно спросил Станислав Дерев.
Ответом ему послужил гул одобрительных возгласов.
— Тогда знайте, что прямое президентское правление — лучший выход для нашей республики. Наша жизнь будет направляться прямыми указами президента России, это позволит нам избежать хаоса и анархии.
Матейченков, стоявший неподалеку от трибуны, облегченно вздохнул: мэр сумел взять нужный тон и не стал раздувать костер, хотя мог бы запросто это сделать.
Станислав Дерев говорил еще долго, основательно, не спеша, как бы на ходу размышляя. На каждую реплику из толпы отвечал уважительно, независимо от того, кому она принадлежала.
Когда Дерев закончил свое выступление и рукоплескания стихли, в толпе митингующих начали явственно обозначаться прогалы, проплешины, напряжение спало, и люди, вняв разумным доводам лидера, расходились. Вскоре площадь опустела.
Это была явная победа генерала Матейченкова, который предварительно провел со Станиславом Деревом основательную беседу, выдержанную в доверительном тоне.
* * *
Дальнейшие события, однако, отошли от краткосрочного сценария, заранее разработанного в тиши кремлевских кабинетов.
Поразмыслив и поглубже ознакомившись с ситуацией в Карачаево-Черкесии, премьер-министр российского правительства Сергей Степашин решил, что немедленно вводить прямое президентское правление в республике рискованно.
На ходу, на переправе нехорошо менять не только лошадей, но и тактику, это генерал Матейченков знал твердо.
— Значит, Сергей Вадимович, не будем вводить прямое президентское правление? — спросил он, когда они вдвоем, воспользовавшись кратковременной передышкой в суматошливом дне, пили вдвоем чай в гостиничном буфете.
— Пока нет.
— Но мы же в Москве договорились.
— Мне кажется, сейчас вводить в КЧР прямое президентское опасно, — вздохнул Степашин.
Матейченков согласился:
— Положение здесь неспокойное.
— Мало сказать — неспокойное, — подхватил Степашин. — Здесь сильное брожение, разброд и шатание, и любое радикальное решение, любое резкое движение может спровоцировать гражданскую войну.
— Республика на распутье…
Степашин неожиданно усмехнулся.
— Я сказал что-то смешное? — осведомился Матейченков.
— Упаси бог, Иван Иванович! Я просто вспомнил, как один наш начинающий дипломат перевел для англичан название известной картины «Витязь на распутье».
— Как же?
— «Распутный витязь».
— Действительно, очень смешно, — без тени улыбки согласился генерал Матейченков. — Но мы должны принять решение.
Степашин протер очки:
— Я полагаю, самое разумное сейчас — создать в республике некий временный орган власти.
— Это и точка зрения Волошина?
— Думаю, и Александр Стальевич нас поддержит, Мы предварительно обсуждали этот вариант.
— Что же это будет? Совет?
— Вот-вот, — подхватил Степашин, — совет.
— Кого хотите туда ввести?
— Самых влиятельных и уважаемых людей республики.
— Звучит недурно.
— Вы согласны?
— Весь вопрос в том, кого считать влиятельными и уважаемыми людьми.
— Вот это я и хотел бы обсудить с вами, товарищ Матейченков, как с полномочным представителем президента.
— Давайте обсудим, время не ждет.
Степашин достал полевой блокнот и авторучку:
— Владимир Семенов…
— Нет вопросов.
— Следующим номером — Станислав Дерев, претендент номер два, — продолжал премьер.
— Без возражений.
— Третий — Владимир Хубиев.
— Хубиев?
— Он может быть нам очень полезен.